Кир, разозленный на Леру и себя одновременно, направился к двери. Уже у самого выхода обернулся:

– Я это… ваши игры мало понимаю. Может, вы тут все и обладаете крутыми способностями, но героями это вас не делает. Так, чудики тупые.

Кир вышел на улицу. Уже темнело, но домой не хотелось. Он закурил и успокоился настолько, что даже пожалел о своих словах.

«И чего я на нее набросился? Из-за того, что она про Миру сказала, наверное… ну и попал я. Все проблемы из-за девчонок».

– Чего тут делаешь? – голос сзади.

– Отвали, – не оборачиваясь сказал Кир. Голос он узнал мгновенно – басистый, как у какого-нибудь Шварценегера. Только это был не он – а всего лишь Майк. Нудный, противный голос.

– Говори это в другом месте, а не возле моего второго дома. И повернись, мать твою.

Майк силой развернул Кира к себе. Тот только ухмыльнулся, выпуская струю дыма ему в лицо.

– Живешь в подвале? Бомж что ли? Впрочем, я даже не удивлен. Воды не боишься? Ты походу бешенством заражен.

Майк скривился. Кир внутренне напрягся, готовясь либо уворачиваться, либо принимать удар, но соперник не спешил распускать кулаки.

– Ты дерзкий. Только мне твои понты не нужны – выпендривайся перед девчонками. Хочешь показать себя, как мужик? Пошли со мной.

– Куда это? – насторожился Кир.

– Ссышь? Или по ночам мамочка не отпускает гулять?

– Не хочу, чтобы ты, придурок, меня в темной подворотне прирезал.

– Я таким не занимаюсь. Если б я резал каждого, кто меня дразнил, полгорода уже лежало бы. С детства, знаешь ли, находят причины докопаться.

Кир кивнул, внутренне понимая Майка. Он часто получал в детстве лишь потому, что никто не видел его отца. Сначала над ним шутили, потом издевались. Потом Кир научился давать сдачи, и все обидчики как-то растеряли желание с ним связываться. Жестокие дети, завидев, что могут получить за свои шалости, мгновенно становятся благоразумнее.

– Что ты задумал? – спросил Кир спокойнее. Майк, почувствовав смену тона, тоже присмирел.

– Наши любят сидеть и ждать с моря погоды. Хотя все мы тут собрались только ради одного: чтобы Анита починила крылья и летела дальше, куда она там хочет.

– Что значит починила? Что с ними?

– У нее крылья, знаешь, такие… метафоричные, – Майк, похоже, сам удивился, что знает такое слово, но продолжил: – Она попадает в места, где все очень плохо, и они у нее ломаются. По крайней мере, она нам так рассказала. В общем, летает она себе, летает, делает мир лучше, а в самых загнивших местечках крылья бамс – и надрываются. Тогда Аните надо, чтобы атмосфера вокруг стала лучше, люди добрее, злодеев раскрошили бензопилой – и все, она летит себе дальше.

«Про бензопилу – такой себе образ, – отметил Кир про себя. – Но принцип ясен».

– Я понял. В общем, в неблагополучных районах мира она летать не умеет. Тогда она зря прилетела в Россию – отсюда только пешком.

Майк одобрительно хмыкнул.

– Мда. Есть такое. Ток наши сидят на попе ровно и ничего не меняют. У нас там, у клуба, ящик для писем висит. Видел? Туда иногда бросают просьбы помочь, но это обычно про ерунду всякую. То одноклассники обижают, то сосед с задней парты за косичку дернул. В общем, обычные житейские проблемы, не по мне все это. Я хожу по городу вечерами, поглядываю. Знаешь, у Бэтмена был прожектор, которым его призывали, Супермен сам по себе преступников щелкал, как орешки. Человек-паук сигналы полиции перехватывал. А я вот… хожу и надеюсь, что мне попадется какой-нибудь урод, которому нужно вправить мозги. Ты к ним пока не относишься – Аните помог, Миру тоже не бросил. Хоть и бесишь меня, если честно.

– Взаимно, – сказал Кир. – Так что, просто будем бродить по улицам и искать нарушителей?