Кисонька моментально захлопнула рот.

– Значит, решено, – заключил Вадька. – Сейчас бегом за билетами – мы едем с вами как ваши болельщики и группа поддержки!

И только когда все уже оделись и, оставив Саляма дежурить в офисе – поедать его любимые бутерброды с салями, – направились, как всегда, к черному ходу, Сева притормозил Мурку и шепотом спросил, поглядывая на идущую впереди Кисоньку:

– Ну ладно, для тебя эти рукопашные бои – «твое». Мы все знаем, что тебе без драк жизнь не в жизнь! Но Кисонька-то от чего так на этот чемпионат рвется? Она же не такая помешанная на боях, как ты!

Мурка снисходительно улыбнулась:

– А ты еще не видел, что для Кисоньки – «ее»? Ну, раз вы с нами едете – увидишь. То, что делает Кисонька… Поверь мне, это – нечто!

– У ребенка должно быть счастливое детство! – Довольно красивая и очень ухоженная женщина в деловом костюме победно поглядела на Сергея Николаевича, отца Мурки и Кисоньки.

– Я вообще не думал, что детство кому-нибудь что-нибудь должно, – слегка растерянно пробормотал тот. – По-моему, это ему все всегда должны.

– Вот именно! – дама энергично согласилась. – Машенька, милая, я к тебе прекрасно отношусь, но я просто видеть не могу, как вы мучаете своих детей! То они у вас языки учат, то спортом занимаются…

– Они у нас не «то-то», они у нас все делают одновременно, – сдержанно откликнулась Марья Алексеевна.

– Тем более! – всплеснула руками дама. – А детство у них когда будет? Я своего сына стараюсь совершенно не напрягать!

– А чем он занимается, ваш сын? – рассеянно спросил Вадька, прикидывая, как бы ему пристроить сумку с ноутбуком среди дорожных рюкзаков.

– Господи, ну чем может заниматься ребенок? На велосипеде катается, фильмы смотрит, в компьютерные игры играет, с приятелями во дворе сидит…

– Но занимается-то он чем? – поправляя сползшие очки, недоуменно переспросил Вадька.

– Я же тебе объясняю, мальчик…

– Все катаются на великах и смотрят фильмы, – пожал плечами Вадька. – Если целый день только крутить колеса или глядеть на экране, как классно и интересно живут другие люди, можно офигеть от скуки. Он же, наверное, еще что-то делает?

– В школу ходит, – ответила слегка подрастерявшая свою самоуверенность дама.

– В школу тоже все ходят, от школы никуда не денешься. – Вадька уже жалел, что спросил, – тетка явно не понимает, о чем с ней говорят. – А чем он занят?

– Ну я же сказала… – снова начала дама и умолкла, понимая, что рассказ о велосипеде и DVD совершенно не впечатляет этого настырного мальчишку в очках и с ноутбуком под мышкой. Они с Вадькой уставились друг на друга с одинаковым недоумением в глазах.

Марья Алексеевна едва слышно хмыкнула:

– Кажется, вы с Вадиком не нашли взаимопонимания. Так что вы уж извините, – она положила руки на плечи дочерям, – но мои девочки поедут становиться чемпионками.

– А вашему сыну мы желаем успешных посиделок во дворе, – добавил Сергей Николаевич.

– Ничего, с годами наш спор разрешится сам собой, – фыркнула дама, круто поворачиваясь на каблуках. – Увидим, чей ребенок добьется большего, когда вырастет!

– Вы еще сравните, кого потом круче похоронят, – захихикала никогда не страдавшая деликатностью Катька.

– Катя, тише! – попыталась успокоить малу€ю Марья Алексеевна, когда ее возмущенная знакомая, даже не попрощавшись, двинулась прочь по запруженной людьми вокзальной платформе.

– А почему она так говорит, как будто, если ты не взрослый, то жизнь у тебя на самом деле не настоящая, а предварительная? – продолжала кипеть Катька. – Что там дальше будет, никто не знает, а если девчонки сейчас – чемпионки, так они чемпионки, и все! И нечего тут на всякое «потом» кивать!