– Как вас зовут? – поинтересовался он.

– Клава, – по привычке ответила она, и тут же выругала себя. «Клава!». Хоть бы Клавдия! И добавила – Клавдия Сорокина. Клавдия Серафимовна.

Думала выйдет солидно, а вышло ужасно глупо.

– Очень приятно, Клавдия Серафимовна, – кивнул он. – Я – Даниил Петрович Десницкий.

И довольно бесцеремонно оглядел ее с головы до ног, отчего она покраснела. И опять возненавидела себя за этот стыдливый румянец.

– А вы никогда не думали о том, чтобы стать актрисой, а, Клавдия Серафимовна?

У нее пересохло во рту. Вот оно!

– Думала, – она старалась держаться свободно, но чувствовала, что выходит не свободно, а развязно.

– Что вы говорите?! – изумился режиссер. – А что же вы умеете представлять? Поете? Танцуете?

– Я пою, – снова получилось неловко.

– Но это же прекрасно! Я могу вас послушать?

– Если хотите.

– Мечтал бы, – он галантно поклонился. Неужели он над ней издевается? Или все же пытается соблазнить? А может все проще, и он взаправду ищет певицу?

– Так как? – он настойчиво смотрел на нее.

– Да хоть сейчас, – она не верила, что сказала это.

– Тогда пойдемте.

Он провел ее в общую гостиную, где стоял рояль. Открыл крышку, придвинул скамеечку, сел, положив руки на клавиши.

– Что бы вы хотели спеть?

– Я, знаете ли, пишу песни сама, – ей по-прежнему казалось, что все это происходит не с ней. В голове было мутно, и она – очень странно! – видела саму себя, как бы со стороны. Это она, Клава Сорокина стоит перед московским режиссером и будет ему петь свои стихи? Или это рождается новая звезда, Клодет Сорель?

– И музыку сами пишете? Что вы говорите! – снова удивился режиссер. «Интересно, это он искренне удивляется или актерствует», – вновь подумала она. Но только кивнула в ответ.

Конец ознакомительного фрагмента.