– Да.

– Очень медленно поворачивай штурвал в сторону Николь. Давай.

Девочка навалилась на штурвал, дрожащий в её руках и самолет заложив легкий крен стал поворачивать вправо. Генерал стер пот со лба и включил гарнитуру связываясь с самолетом-перехватчиком: «Беркут, сопровождать, ждать приказа» Я присел в кресло, ноги предательски дрожали.

– Лика, ты молодец, папа гордится тобой, он уже едет сюда. Давай мы с тобой прилетим прямо к папе. Немного отдохни, я настрою наш самолет на посадку. Хорошо?

– Да, хорошо… к папе.

Я отключил гарнитуру и поднял глаза к небу.

– Что сидишь? Ищи где будем сажать! – прикрикнул, ткнув замершего диспетчера в бок. Потом положил руку на плечо Каталины и стал легко массировать.

– Катя, девчонка не посадит самолет. Цепляйся к автоматике.

– Там система безопасности нужен ключ который генерируется в центральном офисе производителя. Ты модель самолета видел, напомнить тебе, что они производят кроме кукурузников? Ястребы тебя потом заклюют. Влезать в систему авиационной безопасности, идти через фаерволы индикативного противника? Маркус, тут нужно серьезное основание, ты лучше меня знаешь его никто не даст, международный скандал будет, трибунал. Марк, две девчонки того не стоят… но ты можешь приказать, правда я сдам тебя в рапорте.

– Делай, в рапорте отразишь.

Каталина забарабанила по кнопкам, перемешивая латиницу с иероглифами.

– Это что?

– Это «след» для тех кто будет тебя искать, если в новостях напишут «во взломе центральной авиадиспетчерской службы найден японский-китайский-корейский след» – ты будешь мне должен… потом придумаю что.

Поцеловав напарницу в макушку и мысленно попрощавшись со свободой я подключился к сотовому Николь.

– Это снова я, Максим. Нам нужно секретное слово. Лика, ты любишь шоколад?

– Да, люблю, – девочку перестало трясти, она даже вытерла слезу ладонью.

– Хорошо, мы оба любим шоколад. Давай так: ты внимательно слушаешь и когда я говорю секретное слово – ты делаешь. Прилетишь – я подарю тебе самую большую шоколадку в мире. Договорились?

– Только с орешками.

– Самую большую шоколадку с самыми вкусными орешками, а сверху будет шоколадный самолет как у папы. Договорились.

В диспетчерскую башню поднялся один из пилотов.

– Антон, ты вовремя, нам тут надо кукурузник посадить.

– В смысле посадить? Сбейте нафиг, протокол забыли?

– Антох, там две девчонки, им по восеми, они там одни.

Генерал кашлянул и дернул диспетчера за рукав: – Опасности для базы нет, инцидент исчерпан, дальше в штатном режиме. Душно тут, я пойду покурю. Майор, пойдем сигареткой угощу, сын прислал, табак из спецрезерва, натуральный, не то что вы, молодежь, сейчас химозой травитесь.

Дверь за генералом захлопнулась. Выходя он молча кивнул.

– Ладно, погнали, Каталин, выбери аэропорт, освободи нам его – я мысленно, извинился перед семью столицами, семью морями и всем что меня там ждало: – Антон, садись, сейчас мы тебе соберем управление на кнопки.

Я вновь включил микрофон гарнитуры.

– Лика, Ника, умнички мои, папа приехал, сказал, что припаркует машину и подойдет. Мы все вместе ждем вас. Пришел Антон, он самый лучший пилот самолета, он умеет летать на самых быстрых самолетах и тоже любит шоколад, как мы с вами. Сейчас будем приземляться, внимательно слушайте Антона, я тоже тут с вами, я никуда не уйду, буду рядом…

Вообщем, самолет мы с Антоном и Катей посадили. Сестренки Карье потом наперебой рассказывали эту историю по всем телеканалам, а я получил в подарок от генерала его часы и трибунал, три года без выезда с базы и месяц делал Каталине массаж ступней – международного скандала мы избежали, благодаря иероглифам при взломе все подумали на японцев.