садистка. А там – имазохистка… И извращенка! Продолжая стоять на коленях и морщась от боли в своём левом же колене – блондин то придвигался, то отдалялся, выполняя поступательные и регрессивные фрикции с посасывающе-полизывающими движениями губ и языка по члену друга, не забывая и «о зубах», как и головке: вновь и вновь нанизываясь ртов на орган брюнета. Пока и последний же, закрыв глаза… а перед этим же ещё –их и закатив, не закатав – лишь губы́… всеми силами старался забыть об этом! Ну… Или просто представлял какую-нибудь шлюху – на месте друга. Что ж… Все мы – грешны! И даже – демоны. Тем более – ангелы! Ага-ага… Вот только и судя по тем же его тихим гортанным стонам и сипам – ему нравилось! И готова же прям спорить до пота и крови «одного» и соплей и слюней, слёз «второго» – он воображал это и фантазировал об этом же: в своих снах! И уж точно – не в кошмарах… А и спустя пару минут – и вовсе закинул руки другу назад, на затылок, устанавливая уже и собственный ритм-темп движений. Собственный… собственник. Актив! И да… «Нравящийся» только ему одному – ритм-темп движений! Но и опять же всё – «пока». «Там» же, и в оборот, «пассив»! То резко наращивая, то и так же, наоборот, дерзко сбивая и сбавляя. Так ещё и голову назад забросил, чёлку отбросив – от полного удовольствия и наслаждения, кайфа!

Таймер камеры отмечал уже десять минут записи, а я всё продолжала стоять и смотреть на этот, можно сказать уже, что и «общий», апофеоз и, лишь меняя ракурс-угол съёмки, старалась заснять всё и всех, вся, как снизу, так и сверху, чтобы показать всю степень удовольствия одних, а затем и вторых, переводя объектив после и на девчонок, которые уже давно лежали на полу, лаская друг друга! Раздев брюнетку, рыжая языком исследовала тело подруги, несмотря на весьма и разрывающую боль в правом предплечье, как и на окружающих. Да и на всех же и всё! Где-то покусывая зубами, а где-то и зализывая языком, посасывая кожу губами, она срывала стоны со рта своей любовницы, исследуя её уже и затвердевшие соски, параллельно и нежно-грубыми движениями пальцев лаская её между ног – через ткань шорт. Брюнетка же, обнимая подругу за талию правой рукой, левой – сжимала её упругие ягодицы, сначала одну, потом вторую, затем и обе, периодически ещё и шлёпая-оглаживая наверняка уже и покрасневше-раскрасневшиеся, если и не посиневшие места, попеременно проводя ею и по её же груди.

Подойдя к ним, я всё-таки не сдержалась и улыбнулась более-менее дружелюбно, присев на корточки и прошептав на правое же ушко рыжей, отведя пистолетом волосы:

– Вернись – к губам.

И, на этот раз уже без каких-либо пререканий, соплей и слюней, осуществив мою пока ещёпросьбу, она накрыла рот подруги своими губами, тут же прикусывая и оттягивая своими белыми ровными зубами её нижнюю губу на себя и всасывая её в себя же затем! Ну а я же, наведя камеру уже и на их головы, друг под другом, установила пистолет на затылок рыжей же – и, под их общий вопль, «зажёванный» же в и самим поцелуем, нажала, спустила курок: пробив череп рыжей – пуля прошла насквозь, оставшись в лице брюнетки; и руки обеих – безвольно упали по швам и на пол. Две!

– Всем шлюшкам – воздаётся по заслугам!

А когда обернулась – увидела уже пришедшую в себя шатенку, что и с нечеловеческим же остервенением уже пыталась оторвать блондина от брюнета, что-то крича им и параллельно же ещё оттягивая одного своего друга от члена другого и его же любовника. Но и тот же – лишь отпихивал подругу и снова нанизывался на орган первого!

С улыбкой наблюдая, как её губы,