«Как и в доме, о, мой… «слух», напоминающем дом… с привидениями! У-у-у… И не меньше! Разве только – «больше»! Да и нежели – «жилое помещение» вообще».

По полу – бегают светло-жёлтые и голубо-белые лучи фар машин, в- и прорывающиеся из синего пластикового окна кухни: по левую сторону и крыло от прихожей и коридора в и из неё. Пока уже и расцветающее понемногу красно-жёлтое солнце с тёмно-синего и ещё немного чёрного неба – следит за всеми, вся и всем же происходящим вокруг, как и вокруг и внутри помещения: особое же внимание – уделяя самой же девушке, перепроверяющей теперь наличие и остальных предметов «про себя»! И, только полностью убедившись в этом, она потуже затягивает серую тонкую резинку хвоста, разворачивается на каблуках к выходу, проворачивает, как и ранее, синий металлический замок уже и входной синей такой же двери, обтянутой синей же тканью, и уже почти выходит в тёмный подъезд, ничем не уступающий квартире(ам) в оформлении, и который как раз таки и встречает её – гробовой тишиной и замогильным молчанием…

«Из темноты – в темноту… Было бы поэтично и лирично, если бы не было так символично и иронично! А уж и про анти- и утопично вместе – я вообще молчу».

Даже и практически – переступает порог… Когда слышит за своей спиной, и обращённый к ней же, вкрадчивый женский голос! А даже и скорее – «шипящий шёпот»:

– А как же – улыбка?

И, вновь «вернувшись» и повернувшись на него, уже теперь и видит перед собой хозяйку его – ссутулившуюся старую женщину, пятидесяти лет, одетую в свой старый серый, кое-где вытертый и порванный, махровый халат с протёртым и грязным серым передником поверх! На голове же её – было что-то наподобие «лепёшки»: из засаленных светло-русых длинных волос, достигающих в распущенном виде подчас – её же поясницы.

«Ещё одна… Сговорились? Хотя… да. Нормально же!.. Бог – троицу любит. «А чего – и «нормально»?.. Его ж – не существует!». Ну… да. Вне законодательной базы! И куда только – библия смотрела, а?.. Упустила же – персонажа… «сказок»! И забрали – его: из одной «книги» сказок – в «другую»!.. «Но вот и… «Кто» только – этот «счастливчик»: под номером «три»?». Угадаю ка – я и… С одной попытки! «Три. Два…». «Она». Со мной – сейчас говорит и… «Я» же! Ле-пёш-ка. И пока же только – внутри. А там… «Кто знает!..». Пока же и я знаю точно, сама и одно, ей дико не идут – пучки!».

А на ногах – старые серые носки и тапки, с отрывающейся и хлюпающей при ходьбе серой же резиновой подошвой!

«Нынче – не так легко и просто купить себе что-то «лучше» того, что есть и уже имеется! А уж и тем более, когда это «лучшее» обычно, а там и «всегда, лишь по-казавшееся на миг «таковым», только вновь же «кажется» и оказывается «худшим»!».

И только её же серо-голубые глаза – блестели во тьме, отражая лучи фар и только-только показавшегося «светила», обрамлённые не только светлыми короткими ресницами и такими же узкими бровями на высоком и бледном, морщинистом лбу, но и мелкими морщинками; как и большой, но и не длинный нос и пухлые, подкрашенные прозрачным блеском, губы. Пока же и тёмно-бежевые щёки её, на манер «пунцовых», были растянуто-натянуты в какой-то искусственной, кукольной и широкой улыбке, а в её старых и морщинистых, окунувшихся руках – «бликовал» и дребезжал металлический поднос.

«Мария… Гувернантка! Вот ни разу не получалось уходить так, чтобы не потревожить эту… милую и добрую женщину!Аона ведь может… и действительно «может» – ей быть! То есть, «могла» и… На самых началах… При знакомстве!.. И вот стоила ли эта работа того, чтобы ещё и в помещении – носить…