гимн поставить, да?! Вот, где «красота-то» – настала. Помирать ж – так с м… Кхм! «Жить», да, «так с музыкой»! С песней!.. И о «главном»… О гимне!.. Вот, где просыпаться и проснуться-то – сразу захотелось! А уж и действительно о «жить» – вообще молчу!.. Главное же лишь только будет теперь – нервный тик и инфаркт не схлопотать-схватить. «Крышей» – не поехать… И импульсивно компульсивное расстройство – не хватануть. На «радостях-то»!.. Да и где будет уже: три раза – погладить портреты и… Целовать, али не… Да и прочие такие и не – извращения! А возможно, даже, что и «надругательства»!.. Но и это уже – каждый же решит сам и за, для себя, будучи и в такой же «своей» степени «испорченности»… РПЦ-практиками. Кхм!.. Как и выцерк… выгосударственности!.. Но и вот только три раза же приложиться к ликам – обязательно! И в таком же «обязательном» порядке – при любом, том или «ином», решении! Затем – три же раза пройтись по коврам. И трижды же – пропеть: «Россия – великая…». Не подглядывая! И смотря на потолок – только в качестве заметки: «Надо сделать!». А дальше уж – больше!.. Или меньше».

Притягивает – только алкоголиков! Курильщиков… Да наркоманов!

«Кутил!.. Готовых душу продать – за очередной хлеб и такое же зрелище! Ну и поджарить свой зад, зажарив собственное же тело – дотла… Подлетев, мотыльками, слишком близко к солнцу… «Клуб Икаров»! Про который, как водится, нельзя говорить. Как – и о его директоре… Но и чем – не «падший ангел»?.. На какой-никакой, а манер!».

Ярко-лиловый свет – врывается в темноту комнаты!.. С примесью какого-то желчно-жёлтого, кислотно-зелёного, ядовито-розового, режуще-голубого и прямо-таки вырви-глаз-красного… Пробегает по всему помещению – и останавливается на потолке. Зависает так и на нём – на некоторое время… И лишь спустя же его – тут же исчезает!

«Лежачий полицейский!.. Ну да… Скорее и именно же – «зебра». Брр!.. Жутко и… До жути же, просто!.. И «радости – не приносит»! Серьёзно? И так, и без того – «мёртвое-животное-лепёшка»… Так ещё – и на потолке! Что?.. Вызывает же, разве что, омерзение. Отвращение и… Склизкий ком в горле! От перервотного позыва и недо- такого же рефлекса – в и самого же желудка! Ну и, да, конечно же, саму рвоту!.. И приступ озноба! Хм… «Очередной»? Или это уже – из-за открытого окна?..».

Столп-строй мурашек, разделившись на два лагеря и такие же шеренги, пробегает по телу девушки, проследовав от головы до ног снаружи и от ног же до головы внутри, и обратно, в процессе чего: ещё не раз «обернувшись» и «поменявшись», смешавшись и перемешавшись между собой, так ещё и не забыв о кончиках волос на голове, руках и ногах – не теряя ни сантиметра кожи, а и тем более миллиметра нервных окончаний!

«От всего и сразу! Ясно-понятно… «Гусиная кожа»! Так же вроде – говорила гувернантка? «Как с гуся вода и… с Дашеньки же – вся худоба»! Но и как-то… Семнадцатый год!.. А всё – не в ту, да и не в другую сторону: ни на повышение, ни на понижение!.. «Живи спокойно, страна!..». Неизменность и неизменяемость – у нас с тобой одна! Жаль же лишь только – не обнуление! Но и разве что – в частностях и точечно… Не в общем и массово».

По тёмно-серой асфальтированной дороге с белой разметкой, в то же время, проезжает светло-серая глянцевая машина, светло-жёлтыми, почти что и белыми фарами освещая синюю стену и саму же комнату! Пробегая затем по потолку и креслу, только слегка трогая ими пол, и лишь краем под конец цепляет раскладной деревянный диван-трансформер, обтянутый синей же тканью, сделанный и отделанный под кресло, только уже больше и в виде двуспальной кровати! Но и тут же с него и из-за спины же брюнетки – раздаётся взрослое, женское мычание. Недовольное бурчание-шипение… Страшный, в тишине же всё, так ещё и лично-рокочущий – шёпот! И ещё какие-то непонятные звуки…