их стороны. И, по итогу, дочь же – возьмёт пример с них обоих. И вот они уже все – жестоки!.. Хоть и каждый же – в своём, индивидуальном… и своём, разрезе и амплуа! Но и всё же – жестоки. Жестоки и… едины – в этом!.. И когда людям кажется, что этот мученик-ангелочек, пережив такое и «не», побывав в таком и «не», во всём этом и не по одному кругу, всё-таки будет в них и за них… Назло или не. Доказать что-то им: что лучше их. И гораздо… Или нет. В принципе! А не пойдёт в отца и деда… Просто – забудет о них… Они понимают, что: опять – только «кажется». И видят же уже и в подтверждение еёнимб – под другим углом. Как было – и с ними обоими! Видят его – электрическими зарядами и разрядами… между рожками! Она – ничем не отличается от своего прародителя. Как и он, в свою очередь, от своего!.. Возможно, что и в дальнейшем – станет ещё хуже… Ведь и на что ещё они оба могут и главное «готовы» пойти, чтобы не показать своих страхов – уже ей? Ни ей. Никому на ив ней… На какие жертвы? И на какую – ярость!.. Как там?.. «По образу и подобию». Да-да!.. Только вот и кто «образ», а кто и «подобие», в таком случае? Так если ещё и одно – из другого. И другое – из… «одного»!.. И пусть она – и выходец. «Одна»… из распавшихся единиц. Но точно – не отвалившаяся и не отпавшая… Не отставшая! Разве – отстал… Кхм!.. А ещё же – ругала себя и за мысли о суициде… Смерти! Вот как тут?.. И без них! Пусть даже и в виде… чёрного юмора. Шутки. Нет! Юморист-то – ещё тот… С чёрным же листом!».

Небольшие, но пухлые губы, поджимаются в обиде и горечи, пока такой же слабый и аккуратный, округлый подбородок – чуть подрагивает. Вместе со щеками, что сразу же вытягиваются и будто бы ещё больше натягивают еле проглядываемые скулы. В то же время, как руки, некогда уложенные по обе стороны от тела, свешиваются с края кровати: с одной из возможных и беспрепятственных, неограниченных никем и ничем сторон. Где нет – стены и чугунного отопительного радиатора, красной, да и что ни на есть кирпичной трубы, покрашенной синей краской. Так ещё и промазанной в местах подтеков и рыжей ржавчины же соответственно – той же самой краской. А за неимением её в некоторых местах – синим же лаком для ногтей. А что уж говорить и за обмотку рубероидом, строительной фольгой; или даже порой – обычной изолентой «в цвет»! И поверх же завешанной – её детским толстым серым одеялом, по которому она, ещё будучи «ручным ребёнком», ползала. И на котором же – играла. Больше похожим – на небольшой квадратный матрас, полный детских ожиданий, но и не без «детских неожиданностей»! Что, кстати, стало и являлось же по сей день – лишь её проблемой: в разрезе небольшого, и почти уже неощутимого, но и всё так же имеющегося запаха. Вместе – с небольшой сыростью: то ли уже и от самой трубы, то ли ещё и «с приветом из прошлого», а то ли и от пола и со всем вместе же, вкупе! И да, можно было, конечно, завесить её – одним из тех же всё небольших ковров с гербом, но и «отчего-то» было принято решение, что: ходить по ним – можно, а вот вешать и завешивать кого-либо и что-либо ими – нет. «Что-то же и из рубрики: «Себя мы вешать не дадим, а вот вас – …». «Президент Российской Федерации, прекративший исполнение полномочий в связи с истечением срока его пребывания в должности, либо досрочно в случае его отставки или стойкой неспособности по состоянию здоровья осуществлять принадлежащие ему полномочия, обладает неприкосновенностью». Но зато вот – ходить по ним: можно!.. Без обуви, конечно. Но и всё-таки! Не иначе, как кража сил и энергии… А там – и жизни! Через ноги и… В ковры! А уже из них и… По