Свою философию Конт желал считать новой религией, а себя – первосвященником этой религии. Он писал письма римскому папе как равный равному. Это, конечно, в тот момент воспринималось как чистое безумие. Они не были ровней. Теперь, спустя полтора столетия, они по-прежнему не ровня, но роли поменялись: только специалисты знают имя римского папы, правившего католическим миром в тот момент. А имя Огюста Конта навечно вписано в историю науки как имя основателя социологии.

Реализовывать новую идею пришлось уже другим ученым.

Пожалуй, первым настоящим социологом можно назвать французского ученого Эмиля Дюркгейма. Его стараниями социология превратилась в самостоятельную дисциплину, он же стал первым профессором социологии в Сорбонне и мире в целом. Дюркгейму удалось блестяще продемонстрировать возможности теоретического подхода, задуманного Контом. Одной из первых крупных работ, ставшей образцовой монографией по социологии, была его монография «Суицид».

Во времена Дюркгейма самоубийства принято было рассматривать как результат помешательства. Нормальный человек со здоровой психикой старается избежать смерти, а того, кто ее ищет, считали сумасшедшим. Сторонников психопатологической теории самоубийства несколько смущало, что самоубийцы накануне рокового поступка далеко не всегда выглядят безумными. Имелись многочисленные свидетельства о том, что будущие самоубийцы рассуждали и вели себя как вполне разумные люди. Но и тут было придумано объяснение: самоубийц предложено было считать «частично» сумасшедшими. В психиатрической практике бывают случаи, когда человек, размышляющий вполне здраво, имеет некоторый «пункт», в котором и заключается его сумасшествие. Причем даже внутри своего сумасшествия больной может рассуждать вполне логично.

Интересная иллюстрирующая это пункт история, рассказанная автору этих строк профессором медицины N. В бытность этого вра ча-терапевта студентом он проходил практику в психиатрической больнице (психические больные, бывает, страдают и вполне обычными телесными недугами). Студенты-практиканты лечили «психов» и те прониклись к ним доверием. Однажды к ним обратился пациент с жалобами на то, что в его животе поселилась рыба и причиняет ему страдания: шевелится, кусает и пр. Пациент просил провести операцию и извлечь рыбу. Молодым медикам ситуация показалась забавной. Они предложили лечащим врачам сымитировать операцию, извлечь рыбу и, возможно, тем самым вылечить больного. Специалисты-«мозгоправы» объяснили юным коллегам, что дело это бесполезное. Но тем очень хотелось попробовать, и разрешение было получено. Они купили в магазине рыбу, устроили пациенту легкий эфирный наркоз, поцарапали скальпелем живот, смазали зеленкой и разбудили. Увидев «извлеченную» рыбу пациент был счастлив, долго благодарил студентов, сравнивал их со своими врачами (разумеется, не в пользу врачей, которые игнорировали его просьбы об операции). Прихватив рыбу, пациент удалился в палату и пребывал там в самом благодушном расположении несколько дней. Рыбу он держал при себе.

Через несколько дней рыба протухла – медперсоналу пришлось забрать ее у больного и выбросить. Пациент погрустнел, а через некоторое время снова обратился к молодым медикам. Он еще раз заверил их в своей глубочайшей благодарности. Еще раз поблагодарил их за изъятие ненавистной рыбы. Но при этом выразил опасение, что у изъятой рыбы в его животе остались детки. Таким образом, внутри своей бредовой идеи пациент был вполне логичен и последователен.

Дюркгейм показал, что статистика самоубийств никак не коррелирует со статистикой психических заболеваний. Например, пик психических заболеваний приходится на тридцатилетний возраст. Тогда как самоубийства чаще всего случаются в ранней юности и в пожилом возрасте. Сумасшедших существенно больше среди женщин, тогда как самоубийство чаще совершают мужчины. Причем среди мужчин им более всего подвержены весьма устойчивые к психологическим перегрузкам люди – офицеры.