Приключение я забыла довольно быстро, только иногда, очень редко, мне снились два ярко-изумрудных огонька и я просыпалась оттого, что меня колотит дрожь. Но утром от ночных кошмаров не оставалось и следа. Свеженайденные ножи занимали почетное место в моем письменном столе. Папа строго заявил, что военный склад должен находиться в одном месте, и сослал острую братию на вечное поселение в мою комнату. Исключение было сделано только для кухни.

И ведь чувствовала же, что этот «дар» однажды выйдет мне боком. Так и получилось. Ретроспектива воспоминаний заняла мою голову как раз на то время, что понадобилось мне на извлечение себя любимой из сугроба. Увлекательный процесс вытряхивания снега из-под ворота свитера, рукавов куртки и собственных волос отнял еще минуту и несколько ругательств. Сама удивилась, откуда такие слова знаю. После сумбурного приведения в порядок гардероба можно было позволить себе оглядеться.

Обстановка была странной. Нет, напастей и ужасов голливудских страшилок, склизких монстров или улыбчивых мертвяков здесь не наблюдалось. Как и не было приторно-слащавых пейзажей с рождественских открыток, на которых даже снег похож на сахар. Просто здесь все было чужим, абсолютно незнакомым, до самой распоследней детали.

Единственное, что я могла сказать с полной уверенностью, так это что я нахожусь в лесу. Только вот ни одного известного мне дерева здесь не было. В учебниках биологии, которые я добросовестно зубрила в школе, не нашлось места этим исполинам, что сейчас возвышались над головой: огромные, в три обхвата, стволы, покрытые черной матово блестевшей корой; изломанные под невозможными углами ветви, гладкие, как отполированные; серые, словно подернутые пеплом, длинные иголки хвои.

Я крепко зажмурилась, в надежде на то, что у меня галлюцинации, и если попытаться успокоиться и сосредоточиться – все пройдет. Сконцентрироваться помешал снег, забившийся в кроссовки. Глаза пришлось открыть. Деревья стояли вокруг так, как стояли за тысячи лет до моего триумфального появления, и, наверно, будут стоять после. Темные, неподвижные и чужие. Немые часовые, выступающие из дымки вечернего сумрака.

Растерянно потоптавшись на месте, и еще раз отругав себя за привычку сначала трогать, а потом думать, я решила, что ничего плохого не произойдет, если разрешить себе осмотреться еще внимательнее.

Результаты наблюдений не обнадеживали. Кроме деревьев, здесь присутствовал снег. Много снега. Очень много пушистого и глубокого снега.

В общем-то, я была не права, решив, что меня выкинуло в сугроб. Глубина снега везде была одинаковой, что я и определила опытным путем, рискнув прогуляться вокруг места своей «высадки». Примерно по колено.

– Ну и за что мне все?.. – вопрос, обращенный к серому небу над головой, я так и не закончила, сбитая с толку равнодушными кругами трех черных лун. По ним вились желтые прожилки, делая их похожими на три агата. Такие вставляют в крепкие тиски серебра и продают в маленьких ювелирных магазинчиках.

Осев прямо на снег, я тупо уставилась на это зрелище. Значит, это небо такое серое, а вовсе не облака. Если бы серыми были облака, то я не смогла бы видеть эти… три луны. Как ни странно, этот простой логический вывод придал мне оптимизма. В сказки я не верила, как не верила в пришельцев, параллельные миры и привидения. Такого неба просто не могло существовать, следовательно, я все-таки сошла с ума или сплю. Еще одним доказательством нереальности происходящего стало то, что мороза не чувствовалось совсем – и это когда на мне только легкие кроссовки, джинсы, тонкий свитерок и обычная ветровка.