София сделала еще несколько вялых шагов, продолжая размышлять о своих маленьких победах и поражениях в борьбе с возрастом, когда смысл этих слов наконец просочился в ее сознание. Она не колебалась ни мгновения, не останавливалась в задумчивости, повторяя услышанное, а резко развернулась и налетела на беседующих наемников, словно ангел мщения из сказок, что рассказывают цеписты. София понимала, что подошла слишком близко, так что они почувствовали себя неуютно, но если бы эти недоноски только знали, каких усилий ей стоило вообще остановиться.

– Ты что-то сказала про кавалеристов? – тихо, спокойно произнесла она. – Которых вчера взяли в плен?

– Э-э-э… ммм… да, капитан. – Рассказчица сделалась белее снега, падающего на ее поношенный синий плащ. – Простите, капитан, мы вовсе не собирались сплетничать, просто Мур немного приуныл, видя, как мало нас осталось, а я решила поднять ему настроение и…

– А я вообще не сплетничал, – перебил второй наемник, хмуро покосившись на собеседницу. – Я просто ел. И молчал.

– Кто вам сказал, что мы взяли в плен кавалеристов из Пятнадцатого полка?

Сердце Софии забилось, словно мотылек, неосторожно подлетевший слишком близко к пламени свечи.

– Кто сказал? – растерялась наемница, и когда слабая надежда в сердце Софии уже соприкоснулась с пламенем, чтобы через мгновение сгореть без следа, женщина добавила уверенней: – Так я же сама была там, когда их брали, и, стало быть, никто мне ничего не говорил, просто… Разве это не всем известно, капитан? Пришлось повозиться, отделяя кавалеристов от пехотинцев, потому что в бою всадников сшибли с лошадей, а потом они ополоумели от черного колдовства, напущенного Хортрэпом Хватальщиком. Поначалу пленники даже не могли назвать своих имен, не то что вспомнить, где и кем они служили, но к вечеру мы разобрались и… Куда же вы, капитан?

Но София уже не слушала, она с хищной усмешкой кутумбанской пантеры спешила к палаткам пленных. Не такое уж и плохое утро, совсем даже неплохое… И возможно, это даже к лучшему, что она избавилась от своего демона, по крайней мере одно из ее желаний уже почти сбылось.

Все вокруг сделалось призрачным, жутким и потусторонним еще до того, как Юнджин, старшая сестра принцессы Чи Хён, задула последнюю свечу. Туманную галерею освещала Рыбачья луна. Но вовсе не из-за темноты Чи Хён радовалась теплу Хайори, прячущей голову в складках тонкого платья и такой же испуганной, как старшая сестра. И вовсе не от хриплого горлового голоса Юнджин, поющей старинную песню, дрожали девочки той ночью. Слабо мерцающая дорожка тянулась над морем Призраков, словно мощенная светящимися гнилушками, и манила к себе по залитым лунным светом волнам.

Девочкам, выросшим в Хвабуне, беспрестанный шторм казался такой же обыденной деталью пейзажа, как ореховый паркет под ногами или цветущая гоблинова лоза, увившая решетку под балконом… Однако это был один из тех редких вечеров, когда оба отца отправились на другие острова, и Юнджин разрешила сестрам не спать допоздна, чтобы послушать ее нескладное пение, и далекие огни, подобно свечам над могилой Затонувшего королевства, словно полнились зловещим смыслом. Слушая одну из любимых песен Юнджин, «Маяк потерянных душ», Чи Хён еще крепче обняла сестренку, и девочки дружно рассмеялись, отгоняя злокозненных духов, возможно карабкавшихся сейчас к ним по гладкой скале. Как известно, смех останавливает нечисть. Он бы помог, даже если бы вдруг принцессы остались совсем одни в огромном замке.

Хотя на самом деле они никогда не бывали совсем одни, во всяком случае в Хвабуне. Кроме слуг, которых в любой момент можно позвать колокольчиком, каждую принцессу охраняли трое стражей, отвечавших за добродетель, доблесть и дух дочерей Хвабуна, и они всегда находились рядом, поскольку нельзя знать заранее, когда потребуется их помощь. Если бы вместо малышки-сестры к Чи Хён сейчас прижимался Гын Джу, ей бы совсем не был страшен далекий маяк давным-давно исчезнувшей страны Джекс-Тот и она могла бы думать о вещах более приятных, чем затонувший остров, населенный мертвыми и проклятыми. Конечно же, она понимала, что ответные чувства любезного стража добродетели еще менее вероятны, чем возвращение Затонувшего королевства, но сейчас, при свете полной луны, подогрев свои фантазии глотком запретной рисовой водки, она верила, что любая цель достижима, только надо очень сильно мечтать.