– Тэйд са Раву, – спохватился юноша, забрасывая суму в повозку.

– Ну рассказывай, сынок, куда путь держишь?

Тэйд поёрзал, устраиваясь поудобнее средь мешков с мукой.

– В Два Пня, с другом я там встретиться должен.

Он продолжал крутиться, никак не находя удобного положения: попробовал опереться о борт, но повозку тряхнуло, рука скользнула вниз, и он, ударившись о поперечину боком, мгновенно ощутил привычную уже за многие годы боль в груди. Поморщился и, сделав вид, что хочет почесать лоб, прикрыл гримасу боли ладонью.

– Друг твой в Пнях живёт? – старик, казалось, ничего не заметил.

– Не, с севера едет. Из Иллионда.

– Из Иллионда? – присвистнул Хабуа. Онталар глубоко затянулся и, выпустив вслед за сизой струйкой два колечка, продолжил: – Думаешь, он в Пнях уже?

– Думаю, да.

Ехали они достаточно бойко, гнедая кобылка шустро перебирала ногами, и вскоре, почти на въезде в деревню, они нагнали небольшой караван, состоявший из шести тентованных телег и четырёх верховых охранников. Когда телеги поравнялись, Хабуа приветственно щёлкнул пальцем по краю шляпы и радостно воскликнул, обращаясь к богато одетому толстяку:

– Здоровья и блага, уважаемому Лимки ра'Тону!

– Здоровья и блага, – накатано отозвался толстяк, и лицо его при этом расплылось в добродушной улыбке. Несмотря на тучность, он привстал, натужно крякнув, и помахал им пухлой ладошкой.

– Заворачивайте в «Лиса», уважаемый Лимки, – раздавим за встречу по «мерзавчику»! – вводя гнедую в поворот, крикнул ему старик.

– Пренепременно, уважаемый Хабуа, раздавим. Как без этого, – толстяк тронул возницу за плечо и, указывая направление, ткнул пальцем вслед удаляющейся повозке: – За ними давай.

Караван выворачивал к «Лису»…

***

Среди прочих сновавших возле трактира людей цепкий взгляд Тэйда выделил молодого, круглолицего онталара с простым тисовым посохом у колена и трубкой-калабашкой в зубах. На Саиме (а именно так онталара и звали) был простой серый балахон, который, пожалуй, знавал и лучшие времена, а то и вовсе иного хозяина. Тэйд соскочил с повозки, и, сладостно потянувшись, кивком головы указал на молодого онталара.

– Вот он, красавчик! Хорошо хоть бороду сбрил, бродяга!

– Так это и есть твой друг? Я мог бы и догадаться, – крякнул старик, неспешно спускаясь наземь.

– Здоровья и блага, уважаемый Хабуа, – приветствовал его Саима. – Как там Узун, стоит ещё? Рад тебя видеть, Тэйд!

– Стоит Узун, стоит, что ему сделается? – Хабуа похлопал Тэйда по плечу и, как показалось юноше, пронаблюдал за его реакцией.

«Неужели подметил, старый пройдоха, как меня на кочке тряхнуло?» – подумал Тэйд. Он схватил суму и направился навстречу другу.

– Ну не буду вам мешать, ребятки, – бросил ему в спину Хабуа. – Пойду перекушу. Вечером жду вас в «Лисе», – он ткнул в сторону трактира трубкой. – Поговорим, эля выпьем.

Саима кивнул и ответил за двоих:

– Обязательно будем, – подойдя к Тэйду, молодой онталар осторожно приобнял его за плечи. – Ну, ты как? Держишься?

– Куда я денусь, – с обречённостью, давно ставшей привычкой, ответил Тэйд, улыбаясь.

– Болит?

– Немного. Ты-то как?

– Хорошо. А у нас с тобой, между прочим, есть одно дело.

– Да ну?! – Странно, но новость эта, признаться, несказанно взбодрила Тэйда.

– Пойдём, расскажу, – Саима интригующе поиграл бровями, из складок его капюшона выглянула забавная мордочка зверька пееро.

– Ой, – Тэйд встретился с любознательным зверьком взглядом.

– Знакомься, – улыбнулся Саима, – это мой пееро, его зовут Вир.

Зверёк наклонил голову и подвигал носом, принюхиваясь.

– Вир, это Тэйд, – Саима поднёс ладонь левой руки к лицу и через прореху (у него не было среднего пальца) взглянул на друга.