– Тэйд са Раву, – спохватился юноша, забрасывая суму в повозку.
– Ну рассказывай, сынок, куда путь держишь?
Тэйд поёрзал, устраиваясь поудобнее средь мешков с мукой.
– В Два Пня, с другом я там встретиться должен.
Он продолжал крутиться, никак не находя удобного положения: попробовал опереться о борт, но повозку тряхнуло, рука скользнула вниз, и он, ударившись о поперечину боком, мгновенно ощутил привычную уже за многие годы боль в груди. Поморщился и, сделав вид, что хочет почесать лоб, прикрыл гримасу боли ладонью.
– Друг твой в Пнях живёт? – старик, казалось, ничего не заметил.
– Не, с севера едет. Из Иллионда.
– Из Иллионда? – присвистнул Хабуа. Онталар глубоко затянулся и, выпустив вслед за сизой струйкой два колечка, продолжил: – Думаешь, он в Пнях уже?
– Думаю, да.
Ехали они достаточно бойко, гнедая кобылка шустро перебирала ногами, и вскоре, почти на въезде в деревню, они нагнали небольшой караван, состоявший из шести тентованных телег и четырёх верховых охранников. Когда телеги поравнялись, Хабуа приветственно щёлкнул пальцем по краю шляпы и радостно воскликнул, обращаясь к богато одетому толстяку:
– Здоровья и блага, уважаемому Лимки ра'Тону!
– Здоровья и блага, – накатано отозвался толстяк, и лицо его при этом расплылось в добродушной улыбке. Несмотря на тучность, он привстал, натужно крякнув, и помахал им пухлой ладошкой.
– Заворачивайте в «Лиса», уважаемый Лимки, – раздавим за встречу по «мерзавчику»! – вводя гнедую в поворот, крикнул ему старик.
– Пренепременно, уважаемый Хабуа, раздавим. Как без этого, – толстяк тронул возницу за плечо и, указывая направление, ткнул пальцем вслед удаляющейся повозке: – За ними давай.
Караван выворачивал к «Лису»…
Среди прочих сновавших возле трактира людей цепкий взгляд Тэйда выделил молодого, круглолицего онталара с простым тисовым посохом у колена и трубкой-калабашкой в зубах. На Саиме (а именно так онталара и звали) был простой серый балахон, который, пожалуй, знавал и лучшие времена, а то и вовсе иного хозяина. Тэйд соскочил с повозки, и, сладостно потянувшись, кивком головы указал на молодого онталара.
– Вот он, красавчик! Хорошо хоть бороду сбрил, бродяга!
– Так это и есть твой друг? Я мог бы и догадаться, – крякнул старик, неспешно спускаясь наземь.
– Здоровья и блага, уважаемый Хабуа, – приветствовал его Саима. – Как там Узун, стоит ещё? Рад тебя видеть, Тэйд!
– Стоит Узун, стоит, что ему сделается? – Хабуа похлопал Тэйда по плечу и, как показалось юноше, пронаблюдал за его реакцией.
«Неужели подметил, старый пройдоха, как меня на кочке тряхнуло?» – подумал Тэйд. Он схватил суму и направился навстречу другу.
– Ну не буду вам мешать, ребятки, – бросил ему в спину Хабуа. – Пойду перекушу. Вечером жду вас в «Лисе», – он ткнул в сторону трактира трубкой. – Поговорим, эля выпьем.
Саима кивнул и ответил за двоих:
– Обязательно будем, – подойдя к Тэйду, молодой онталар осторожно приобнял его за плечи. – Ну, ты как? Держишься?
– Куда я денусь, – с обречённостью, давно ставшей привычкой, ответил Тэйд, улыбаясь.
– Болит?
– Немного. Ты-то как?
– Хорошо. А у нас с тобой, между прочим, есть одно дело.
– Да ну?! – Странно, но новость эта, признаться, несказанно взбодрила Тэйда.
– Пойдём, расскажу, – Саима интригующе поиграл бровями, из складок его капюшона выглянула забавная мордочка зверька пееро.
– Ой, – Тэйд встретился с любознательным зверьком взглядом.
– Знакомься, – улыбнулся Саима, – это мой пееро, его зовут Вир.
Зверёк наклонил голову и подвигал носом, принюхиваясь.
– Вир, это Тэйд, – Саима поднёс ладонь левой руки к лицу и через прореху (у него не было среднего пальца) взглянул на друга.