– Ты… Ты крутилась вокруг Амира, когда на него напали. Ее служанка. Ты опоила его? Приворожила его для нее? – сквозь слезы промямлила Лира, твердо указывая пальцем на Иглу.

Та раздраженно закатила глаза и обратилась ко мне, нарочито игнорируя сестру воеводы:

– Может, стоило позволить тебе ее придушить?

– Зачем влезла? Я держу себя в руках, – проворчала я, все еще пожирая взглядом Лиру. Но упрямая девица не желала сдаваться.

– Сначала ты отняла у меня Амира, потом – Тира, а теперь и убить вздумала, дрянь! Я никогда не прощу тебе этого! Проклятая ведьма! Твоя мать приворожила воеводу, а ты решила приворожить Амира? Жаль, что тебя не убили во время помолвки! Я была бы счастлива!

Одна слезинка скатилась по щеке Лиры, а за ней еще одна и еще. В конце концов, она сдалась на милость истерики и заголосила во весь голос. И мне, если уж быть честной, хотелось плакать навзрыд так же, как и она. Даже громче. Лира понятия не имела, как больно сейчас было ее любимому Амиру, поэтому горевала об утраченной любви. А я знала… и мечтала не знать.

Игла, недолго думая, велела Беркутам проводить рыдающую Лиру до ее покоев и позвать кого-нибудь из служанок, чтобы принесли ей успокаивающего травяного отвара. Они осторожно вывели под руки рыдающую девицу, и мы наконец остались в тишине.

Игла, почувствовав мое оцепенение после истерики Лиры, ободряюще взяла меня за руку и провела к кровати.

– Ложись, а я растоплю камин.

– Кто ты и что сделала с Иглой? – буркнула я беззлобно, скидывая кафтан и стуча зубами от холода. Огонек, парящий рядом, согревал, но направить его ближе к кровати я не решилась, опасаясь поджечь комнату.

– Я вижу, что эта мерзавка выпила из тебя последние силы. Бес бы ее разодрал.

С этими словами Игла заставила мой сгусток пламени разрастись и разделиться на два. Одна часть осталась согревать меня, а вторая поплыла к камину – к дровам, которые кто-то уже заботливо сложил. Пока огонь разгорался, я схватила из платяного шкафа льняную ночную рубашку вместо шелковой, в которой было бы слишком холодно, завернулась в теплый шерстяной платок и нырнула под холодное одеяло.

– Можешь лечь ко мне. На диване будет холодно, – сказала я Игле, показав из-под одеяла только нос. – В шкафу много всякого добра. Найди себе что-нибудь из одежды.

– Какая щедрость. Кто ты и что сделала с Амаль? – фыркнула она, возвращая мне мою остроту.

Покопавшись в шкафу, Игла наконец-то тоже залезла в постель и, дрожа, укрылась одеялом до самой макушки. Рядом со мной лежал тот же человек, но будто бы совершенно новый. Я с замиранием сердца вспоминала красные отметины от кандалов и совсем не жалела, что унижалась перед Айданом и ползала перед ним на коленях ради Иглы. Эта бесстрашная девушка пошла за мной в пасть ко льву и едва не погибла. Она оказалась куда надежней тех, на кого я привыкла полагаться. Разве после этого могла я не уступить ей место в своей кровати?

– Как думаешь, что с ним сейчас? – раздался голос Иглы, приглушенный одеялом.

– Я не знаю, Иголка. Реф сказал, что его пытали, и мне невыносимо даже думать о том, сколько боли он перенес. Если бы я могла, то поменялась бы с ним местами, но как? Амир защищен от любой магии, мы даже найти его не сможем. Бессилие раздирает меня на части.

Слезы предательски скатились по вискам на подушку. Я не сумела сдержать их, и теперь захлебывалась рыданиями в тишине, ощущая себя бесполезной дурой. Из-за меня Амир страдал и томился в заточении, но я только и делала, что плакала.

Внезапно от камина послышалось кряхтение и сдавленные ругательства бичуры:

– Ты гляди, уже растопили. Чуть задницу себе не подпалила, вот домовой бы засмеял.