Сердце умоляло плюнуть на все и броситься в Белояров сию же секунду, повиниться перед Тиром и умолять его о помощи, но разум понимал, что такая горячность не приведет ни к чему, кроме того, что меня саму заточат в соседней с Амиром темнице. Я должна быть осмотрительней и наконец учиться на собственных ошибках.

– Скажи, как вернуть тебя в наш мир? – спросил Эрдэнэ и надолго замолчал. – Реф говорит, что Дания сможет создать мираж, и он расскажет как. Но нужно дождаться дня зимнего солнцестояния. Это будет самая длинная ночь, магия теней в эту ночь сильнее всего. Дания должна вернуться сюда и выпить снотворный отвар, чтобы крепко заснуть. Тогда Реф придет к ней во сне, и вместе они попробуют сотворить чудо вновь. Теперь он снова ругается и говорит, что будь на месте Дании его великолепная Самира, ждать длинной ночи не пришлось бы. Дания унаследовала крохи ее дара, как и Амир. Вот и мучается Реф теперь с ними. В общем и целом, я с ним согласен. Мучений с этими двумя хватает. Я обучал Данию семь лет, и это были не самые лучшие времена.

– Ибнар[5], – пробормотала Игла и гордо отвернулась.

– Для Амаль у Рефа особые слова. Он передал, что она обязана Амиру жизнью и не имеет права бросить его на растерзание.

Я подняла глаза к небу, совершенно не представляя, где сейчас Реф. Но знала, что он где-то рядом. Возможно, прямо у кончика моего носа.

– Я люблю его, Реф. Это так глупо, но я люблю его всем сердцем. Клянусь тебе сделать все, чтобы помочь ему. А если не смогу, то клянусь, что убью каждого, кто причинит ему боль. И их смерть не будет легкой.

Реф должен был услышать мой тихий шепот. Он же дух. Надеюсь, старик поверил, потому что сейчас я была искренна, как никогда.

Илмар перенес нас с Иглой в одну из подворотен Адрама. Эрдэнэ вернулся в пещеру, пообещав завтра же отправить Данира по огненному коридору в имение Тира. А еще, едва ощутимо мазнув губами по моему уху, шепнул, что я должна собрать как можно больше союзников. Он же пока проследит, чтобы обитатели пещеры не стали моими врагами. Неужели Эрдэнэ наивно полагал, что кто-то из них выберет меня, а не Мансура? Все они – будущие враги, которые слепо пойдут за давним вожаком.

Мы прошли по мосту на Правый берег, и в ночной тиши до моих ушей донесся едва слышимый перезвон колокольчиков. Русалка на дне Звонкой веселилась в столь тихую ночь. Как будто затишье перед бурей. Я усмехнулась уголком губ, представив, как обычные прохожие припустили бы вприпрыжку прочь, едва услыхав баловство русалки.

Солдаты на страже ворот в обитель дворянства, как мы с Беркутами называли Правый берег, почтительно расступились, но прожгли безмерно любопытными взглядами. По сравнению со мной и Иглой кадар казался пышущим красотой цветком. Мы же, осунувшиеся, изможденные и уставшие, двигались из последних сил и держались только на упрямстве. Игла еле волокла ноги, я тоже. Плен в доме Айдана и все, что случилось после, выжали последние крупицы сил из моего тела.

Илмар беззаботно оглядывался по сторонам и иногда присвистывал при виде особенно помпезных имений.

– Красиво почти так же, как в Белоярове, – выпалил он.

– Ты бывал в Белоярове? – изумилась я.

– Конечно, бывал. Кто не захотел бы посмотреть столицу, когда верные слуги могут перенести в любую точку на карте? Я, хоть и вырос в горах, никогда не хотел жить особняком. Мне нравятся сборища людей, шумные улицы, рынки, кабаки, дома удовольствий. Люблю, когда вокруг кипит жизнь.

– Как хорошо живется, должно быть, когда убил своего учителя, – чуть слышно фыркнула Игла.

Илмар остался непоколебим и даже не повернул головы в ее сторону.