Мне пришлось очень хорошо их узнать, чтобы никто не узнал меня…

После тесноты общежития новая квартира казалась Нейману дворцом. Она действительно была хороша: с большой комнатой, просторным холлом и гигантской, в понимании неизбалованного Владимира Валентиновича, кухней. Рядом с кухней Нейман с восторгом обнаружил еще одно большое помещение – столовую, так что однокомнатной его квартиру можно было назвать только формально.

Родина расплатилась с ним сполна, и даже больше. Вместе с лоджией площадь немного превышала положенный ему норматив, даже с учетом дополнительных двадцати пяти «командирских» метров, но чиновники закрыли на это глаза. Едва Владимир Валентинович осознал эту радостную новость, как получил еще один подарок: апартаменты предстали перед ним не бетонной пещерой, как он ожидал, а во всем великолепии новой отделки, такой добротной и приятной глазу, что ему не захотелось ничего менять. В кухне даже была подключена плита. Единственное, что могло бы испортить настроение взыскательному новоселу, – это линолеум, постеленный во всех помещениях. Но обалдевший от счастья Владимир Валентинович решил, что так даже лучше. Никаких трудностей с уборкой.

Он бродил по своему персональному раю, открывал встроенные шкафы, в которые ему нечего пока было положить, и чувствовал, как из непримиримого оппозиционера стремительно превращается в благодарного и лояльного гражданина. Настолько лояльного, что даже слова «реформа армии» больше не вызывали у него возмущения.

«Я честно свое отслужил. Почти тридцать лет. Мое время прошло. Как говорится, мы не успели оглянуться, а сыновья уходят в бой. И они сами разберутся, как жить».

Пора было думать о трудоустройстве. Новое ощущение вызывало в душе тревожный холодок. С восемнадцати лет Нейман привык ощущать себя частью могучей системы, и внезапно наступившая свобода воспринималась им как незащищенность. Каково это – самому распоряжаться своей судьбой?

Планируя жизнь после отставки, он собирался устроиться в гражданский флот, но оказалось – чтобы занять должность, соответствующую его статусу командира подводной лодки, нужно сначала поступить на третий курс мореходного училища. Без диплома о капитанской карьере нечего было и мечтать.

Некоторые его демобилизовавшиеся товарищи начинали свое дело. Предлагали ему компаньонство, но у Неймана не было начального капитала, все деньги он отсылал сыну.

Перед демобилизацией полагалась учеба. Ознакомившись со списком предлагаемых специальностей, Нейман приуныл.

– Вы посмотрите на меня! Вы поговорите со мной, – убеждал он командование, – чему меня можно обучить за четыре месяца? Меня и за четыре года ничему не обучишь!

Но ему сказали: раз положено учиться на гражданскую специальность, пусть идет и учится, чтобы не нарушать отчетность. И Владимир Валентинович послушно получил права категории С, хотя работать шофером не собирался.

Но кто возьмет на привлекательную должность сорокашестилетнего мужчину без опыта работы? Нейман даже готов был преподавать ОБЖ в школе, рассудив, что раз уж он умел построить новобранцев, то справится и с детьми. Однако и директор школы не смог его принять: не было необходимых дипломов.

Через две недели Нейман слегка обезумел от безделья и неопределенности. Он размещал резюме на разных сайтах, тщательно следил за вакансиями, откликался на объявления. И не получил ни одного приглашения на собеседование. Он не особенно злился, понимая: будь он руководителем учреждения, не озабоченного пуском баллистических ракет, тоже не взял бы на работу бывшего солдафона с тридцатилетним стажем.