– Винод, – протянув к нему руку в жесте отчаяния, воскликнула между тем Амиша, – ну сделай же что-нибудь! Почему ты молчишь?

– Прости, дорогая сестра, – с преувеличенно тяжелым вздохом ответил он, – но твоего уважаемого мужа очень трудно перекричать!

– Ты говоришь так, Винод-бабу, словно мы обсуждаем покупку новых штор для гостиной, а не то, что наша дочь – княжна Вардан, между прочим! — залетела от какого-то плебея! – рявкнул князь.

Аккуратно притушив докуренную сигару в золотой пепельнице, Винод-бабу спокойно произнес:

– Думаю, вы зря волнуетесь. На самом деле нам лишь предстоит решить, хотим ли мы появления маленького Вардана или предпочтем вернуть семье Рани-девственницу.

– Что ты мелешь?! – не понял его Яш, но в его словах, помимо гнева, прозвучал интерес: возможно, в этот – единственный – раз Винод-бабу и в самом деле может оказаться хоть чем-то полезен?

– Я хочу оставить ребенка! – заявила Рани, но на нее никто не обратил внимания: взгляды отца и матери обратились на Винода-бабу, впервые в жизни почувствовавшего себя значительной персоной.

– Ты говоришь об… аборте? – боязливо переспросила Амиша.

– Это – только ваше решение, – ответил он.

– Разумеется, аборт! – воскликнул князь. – Иначе как я потом сумею сбагрить эту бесстыдницу замуж?! Только как ты прикажешь осуществить эту операцию? За нашей семьей охотятся фотографы и журналисты – хватит уже тех снимков во всех национальных газетах и статей с заголовками типа: «Демократизация магараджей» и «Принцесса и нищий»! Куда бы мы ни поместили Рани, ее разыщут, и семья будет опозорена навеки! А ты представляешь, что ждет ее сестер? Ну ладно, братья – они все же мужчины, и на них это пятно ляжет лишь постольку-поскольку, но девочки…

– Может, пригласим акушерку на дом? – предложила Амиша несмело.

– На дом?! О Аллах, в уме ли ты, женщина?! На следующий день все узнают, что дочери князя Вардана сделали аборт прямо в его дворце – или у тебя есть на примете слепоглухонемая акушерка?

– Я хочу этого ребенка! – упрямо подала голос Рани, ничуть не смущаясь тем, что ее обсуждают в ее же присутствии, словно это именно она – слепоглухонемая.

– Замолчи! – заорал князь, но Амиша неожиданно поддержала дочь:

– Это же опасно, ты знаешь, дорогой: у Рани может больше никогда не быть детей!

– И хорошо – эта дрянь недостойна их иметь! – гневно отозвался Яш.

– Погодите, погодите, – успокаивающим тоном прервал их пикировку Винод-бабу, чувствуя, что инициатива от него ускользает. – Кажется, у меня есть отличное решение нашей проблемы – и все останутся довольны!

Арман Жюбер отвернулся от окна. Там, на улице, царило предрождественское оживление, люди бежали в разные стороны по своим делам, озабоченные покупкой подарков для родственников и друзей, мечтая сэкономить пару евро на уже начавшихся распродажах. Из его окна открывался прекрасный вид на Эйфелеву башню, справа находился Лувр, и ему-то не нужно экономить! Какая несправедливость: он, Арман Жюбер, один из богатейших людей Европы, имеющий возможность скупить все эти магазины – вместе со всем персоналом и посетителями, – лишен удовольствия поучаствовать во всеобщей предпраздничной суете!

Вошла Сильви, как всегда, улыбаясь. Эта девушка – настоящий персик, и каким только ветром ее занесло в сиделки? Кончено, Арман хорошо ей платит. Господи, ему всего-то сорок семь, а он даже не может позволить себе прикоснуться к девушке! Да какие там касания – у него возникает одышка от любого движения, а он еще думает о сексе…

Сильви поправила капельницу и вновь улыбнулась: