Клим обиженно вспыхнув, выбежал из дома.

Оюун, сжав руку в кулак, замерла.

Как быть? Как теперь быть?

Забрать от Баяна? Настоять на своём?

Это тоже не правильно. Её сын должен свой Путь найти. Себя найти.

Оюун прикрыла глаза, потянулась душой к сыну.

Вот он… обиженный. Такой большой, но ещё ребёнок. Её ребёнок.

Хочется бросился за ним, обнять, пожалеть, но не правильно так.

Пусть сам ищет, как правильно.

Клим.

Обидно! Как же обидно… до слез!

Чтобы позорно не расплакаться, выбежал из дома.

До сих пор звон в шах и щека горит от пощечины.

Клим стёр злые слезы. Ударила! Его ударила!

А ещё мать называется!

Правильно говорит Баян. Все бабы дуры!

Снова обиженно всхлипнул. Не ожидал он такого от мамы. Совсем не ожидал.

Не пойдёт домой. В казарме жить будет теперь, вместе с другими воинами.

Он большой уже. Десять лет исполнилось, одиннадцатый уже.

Клим не заметил, как до леса дошёл.

Густой аромат трав успокаивал.

Попав под тень высоких деревьев, он поневоле расслабился, глубже вдохнул чистый воздух, напитанный ароматом прелых листьев, цветов и смолы.

Хорошо!

Почти забыв про свои обиды, пошёл к большому камню.

Раньше, они с мамой, сюда часто ходили, к отцу.

Давно не был здесь Клим. Считай с прошлого лета.

Клим виновато потоптался возле камня.

- Прости отец…- виновато потупился- Я чего то замотался совсем.

На сердце стало совсем тяжело.

Не был он так занят, этот год, что бы время не найти. Звала ведь мать. Несколько раз звала.

Да все находил он оправдания и не ходил.

- Прости…- ещё ниже опустил голову.

Сел возле камня и начал рассказывать. О том, чем жил этот год.

О друзьях своих, о занятиях с Баяном. О смешливой девушке Аграфене и даже о том, что нравится она ему.

Никому не говорил об этом, а здесь выложил. Как на духу…

И рассказывая понял, что ничем таким уж важным и не занимался он, чтобы время не найти.

Так стыдно стало Климу, так горько. Загорелась, ещё пуще прежнего, щека.

- Мама…- прошептал Клим, дотрагиваясь до горящей щеки.

- Обидел, сын?

Клим распахнул глаза- Отец!

Рядом с ним, на траву возле камня, присел отец.

Такой, каким он помнил его по своему сну, почти забытому, и такому не реальному.

Климу часто казалось, что не было тогда болота, отца и крепких объятий, в которых так хорошо и спокойно.

- Отец!- он неверяще дотронулся до него рукой, ощутив упругость мышц под своей ладонью.

Отец прижал к себе Клима. Крепко прижал, по настоящему.

- Климушка, сынок.- ласковый бас отца согревал, наполнял спокойствием и верой.

Верой?

Клим отстранился, заглядывая в голубые, почти прозрачные глаза отца.

- Ты… живой? Настоящий?

Отец рассмеялся и снова его обнял.

- Настоящий… Живой ли? Пока веришь в меня, пока помнишь… Я живой. Ты звал, я пришёл. – он чуть промолчал и продолжил. – Зачем мать обидел?

- Не я! Она меня! – Клим вспыхнул – Она ударила…- голос сорвался в шепот. До сих пор, не верилось Климу, что мать ему дала пощечину.

Может, если бы хворостиной по спине отходила, как его друзей, матери хлестают, не так обидно было бы.

- Заслужил… - голос отца помрачнел, как будто холодом повеяло.

Крепче обнял отца Клим, пряча голову на его груди.

- Ты же взрослый уже. Должен понимать, что хорошо, а что плохо. Любит тебя мать. Все делает для тебя. Одна растит. – в голосе отца все больше звучало осуждение, - Как мог ты мать обидеть?

- Ничего такого не сказал я…- Клим поднял голову, заглядывая в глаза отцу, стремясь оправдаться, потому что не выносимо было чувствовать его осуждение, слышать холод в его словах. – Просто про баб сказал. Она же не баба.

- А кто?

Клим озадачено замолчал. Он никогда к матери, не относился как к бабе. Она для него была просто мама. Его мама.