Телемах, молодой и амбициозный афинянин, шел теми же дорогами. Он был в расцвете сил: его крепкие руки свидетельствовали о годах, проведённых на войне, а уверенный взгляд говорил о человеке, который привык побеждать. Однако в его сердце зарождался страх. Телемах не был простым человеком – он был из богатого и влиятельного рода, но их положение было шатким. За долгие годы вражда с другими влиятельными семьями и войны истощили их ресурсы. Теперь ему нужна была воля богов, чтобы вернуть свою семью на вершину.

Когда он прибыл к подножию храма, храмовые жрецы уже ждали его. Телемах не был первым, кто приходил к оракулу с подобной просьбой, но каждая встреча с Пифией была событием, которое окутывалось завесой тайны. Перед тем как войти, Телемах сделал жертвоприношение. Две белоснежные козы, чьи жизни он принёс в дар, должны были задобрить Аполлона. Кровь текла по каменному жертвеннику, наполняя воздух запахом смерти и возносясь к богам вместе с его молитвой.

Телемаху казалось, что всё идет как надо. Но я чувствовал его страх. Это был страх не перед жрецами, не перед Пифией и даже не перед богами. Он боялся своей судьбы – того, что она могла не совпадать с его ожиданиями. Многих таких людей я уже видел. Каждый раз, когда они приходили к оракулу, их сердца были переполнены страхом, но они скрывали его за решимостью.

Пифия сидела в своем священном кресле, окружённая дымом из расщелин земли, пропитанным силами, которых никто не мог объяснить. Она была лишь проводником воли Аполлона, или чего-то более древнего, чего сами боги не могли контролировать. Её глаза были затуманены, а тело – расслабленным, как будто оно больше не принадлежало ей. Когда она заговорила, её голос был едва различим, но он казался исходящим не из её уст, а из самой земли.

– Что ты ищешь, сын Афин? – прошептала Пифия, не двигаясь.

Телемах не сразу нашел слова. Его губы слегка дрожали, и в этот момент я увидел, как его уверенность пошатнулась. Он сделал глубокий вдох и, наконец, сказал:

– Я хочу узнать, как спасти своё наследие. Как вернуть свою семью к прежней славе.

Эти слова эхом разнеслись по залу, как будто сами каменные стены храма слышали их и запомнили. Пифия долго молчала. Её лицо было неподвижным, но её пальцы медленно касались моей поверхности. Я чувствовал, как она погружалась в то, что находилось за пределами понимания людей. Дым начал клубиться вокруг её головы, и её тело задрожало.

Я знал, что сейчас придёт пророчество.

Когда Пифия заговорила снова, её голос был холодным, чуждым и глубоким. Он не был похож на человеческий, а словно исходил из самой бездны.

– Ты вернёшь золото, но потеряешь кровь. Ты станешь хозяином, но твоё имя будет забыто.

Эти слова эхом разнеслись по храму, они были короткими и жутко ясными. Телемах замер. Жрецы тут же начали записывать каждое слово на каменных табличках, таких, как я. Их руки быстро выбивали символы, переводя пророчество в форму, которая навсегда останется в истории.

Телемах не понимал. Он ожидал каких-то указаний, каких-то инструкций, но вместо этого получил загадку. Он пытался спросить ещё, но Пифия больше не говорила. Её глаза были закрыты, а тело казалось пустым, как оболочка, которая выполнила свою функцию и теперь ждала покоя.

В храме воцарилась тишина. Жрецы разошлись, забрав пророчество с собой, а Телемах остался стоять один перед холодным алтарём. Он ощущал, что что-то пошло не так. Я чувствовал, как в его сердце росла тревога.

На следующий день он покинул Дельфы, увозя с собой слова, которые, как он считал, изменят его жизнь. Но он не мог знать, что его судьба была уже решена в тот момент, когда он переступил порог храма.