— Если у меня заведутся вши, Ольховская, тебе придется их вытаскивать. Причем со всех волосяных мест.

— Говорят, огонь хорошо помогает. Так что можем поджечь все твои волосяные места.

Данте сначала хмурится, а потом усмехается.

— Признайся, Ольховская, тебе со мной весело.

— Мне станет весело, когда ты исчезнешь из моей жизни в свой Усть-Горск.

— Так уверена в своей победе?

— Естественно. Твоя мордашка сойдет разве что на одно свидание, но точно не на секс. Думаю, ты знал, что такую девушку, как я, тебе не поиметь, поэтому изнасиловал.

— Такую девушку, как ты… Серьезно себя считаешь такой неприступной?

— Серьезно считаю, что не хочу тебя видеть.

— А как же все твои эти томные взгляды?

— Упаси меня бог учиться рядом с человеком, который считает, что в праве принудить к сексу девушку, которой понравился его профиль.

— Ну-ну, пошли? Докажу тебе, насколько я хорош…

— Пойдем, докажу тебе, что на самом деле ты из себя ничего не представляешь…

Данте сжимает челюсти, идет вперед, но никто его не пропускает сразу. Нам приходится отстоять довольно большую очередь. И если мне это привычно, то Данте не привык к подобному отношению. А то ли еще будет?

Наконец, мы попадаем внутрь, где нас окутывает удушающая атмосфера сигарет, алкоголя и чего-то сладкого. Единственное, что я знаю о таких местах, что тут ничего нельзя принимать и пить, иначе найдут тебя в подворотне, хорошо, если живую.

21. Глава 14.

— И так, у тебя будет одна попытка. Ты же в себе уверен?

Данте оглядывается по сторонам. Девушки танцуют так, словно пришли на кастинг холостяка, извиваются, демонстрируя всю пластичность и умение быть максимально гибкой. Но эти таланты явно рассчитаны на тех, у кого выгодно сосать, а не таких болванов, каким сейчас выглядит Данте.

— Естественно. Выпьем или сразу выберем жертву?

— Я не пью…

— Боже, Ольховская, ты не можешь быть еще скучнее, чем я думал….

— Тогда чего прицепился, раз я такая скучная?

— Люблю марать белый лист…

— Ты уже достаточно его замарал, — фыркаю, смотря на возможных жертв. Это не должна быть слишком отчаявшаяся женщина, вроде вон той у бара, которая даже на официанта смотрит голодным взглядом. И не должна быть богатая дама из высшего общества, которая решит сделать Данте своим молодым любовником, а вот эта простая девочка, которую сюда явно притащили насильно подруги может подойти. А так как у Данте нет денег на выпивку, ему придется применить все свое обаяние, чтобы она согласилась хотя бы с ним потанцевать. Но если Данте сильно повезет и она окажется не столь стойкая, то придет на помощь Максим, который уже написал, что в клубе и готов действовать. Просто рыцарь, потом обязательно отблагодарю его своим фирменным печеньем.

Сам Данте с кем – то тоже переписывается, а потом поднимает голову, убирая телефон.

— Ну что? Выбрала овечку?

— Да, вон та, в очках. Ты же любишь марать чистые листы.

— Точно. Ну что, я пошел?

— Давай, — говорю с улыбкой, а у самой под ложечкой сосет. Не может же он настолько быть в себе уверен. Мне нельзя проигрывать. Просто нельзя.

Дальше я наблюдаю поразительную изобретательность Данте, от которой у меня скрипят зубы. Он ловко развязывает узел одного из официантов, цепляет на себя фартук и берет поднос как раз для стола, за которым сидят девушки. Они встречают его улыбками. Но все внимание Данте сосредотачивается на жертве в очках. Милой и невзрачной с виду. И мне даже жалко ее немного, потому что она может поверить, что понравилась Данте. Как поверила я в день нашего первого и последнего свидания.

Девушки за столом жертвы идут танцевать, а Данте ловко садится рядом, скидывая передник, очевидно делая вид, что его смена закончилась. Я смотрю на это стиснув зубы, понимаю, что могу проиграть и лишь надеясь, что эта с виду девственница не окажется настолько глупой, чтобы отдаться парню вот так, при первой встрече. Но чем больше времени проходит, тем теснее становится их общение, тем чаще она облизывает губы, а глаза сияют даже под очками.