— Помогите!

Он заламывает мне руку, разворачивая к себе спиной. Пихаю его бедрами, а ему смешно.

— А давай я, — пихает он меня в ответ, удерживая руку за спиной. Снова толкает. Я сквозь ужас и страх чувствую, как его стояк бьется об мою задницу. Раз, другой, третий, пока мы не упираемся в кровать. – Ведь просил же снять одежду!

Треск юбки сводит с ума. Нет, нет, нет, пожалуйста.

— Остановись, пошутили и хватит!

— Моя шутка тебе в рот сейчас не влезет. Хорош дергаться, я все равно это сделаю, давно хочу, а ты, коза такая, недотрогу из себя строишь.

— Данте, я девственница!

— Да? Правда, что ли? — тормозит он. Отпускает волосы, позволяет окунуться с головой в надежду. По телу прокатывается волна эйфории от облегчения, когда боль в висках стихает. Он просто не знал. Надумал себе чего-то. Сейчас он меня отпустит. Отпустит. – Тогда я, наверное, должен отпустить тебя?

— Да, ты должен… Должен меня отпустить.

— Должен, говоришь? — хватает он мою юбку, мою красивую новую юбку в кулак, и просто дергает. Она поясом впивается в талию. Кричу от боли, но ему мало, он просто рвет ткань. – Знаешь, меня заебало быть всем должным. Могу ли я хоть раз сделать, то что хочу?

— Нет, нет, Данте, пожалуйста! — прошу, но белье с бедер летит в ту же кучу. Моя голова уже вжата в матрас. Я губами еложу по покрывалу, глотая слезы.

Хочу проснуться, хочу проснуться.

— Данте, не надо! Тебя же посадят, — пытаюсь воззвать к чувству гражданской ответственности, раз моральные нормы — это не про него. – Ты сядешь, тебя там тоже будут насиловать.

— Люб, — вдруг касается он губами моей щеки, достает язык и слизывает слезы. – Ты забыла, кто я такой? Таких как я не сажают, даже если бы я реально тебя изнасиловал, а мы же просто играемся, да?

— Нет! Это не игра!

— А я скажу, что игра, и ты просто любишь пожестче. Кому поверят? Дочке продавщицы или сыну человека, который обедает с президентом?

— Ты ублюдок!

Пытаюсь еще сопротивляться из последних сил, что бы ни случилось.

Господи, я же никогда, никогда не была в зоне риска. Не бродила по темным переулкам. Не носила коротких юбок. Всегда держала рядом баллончик. Я исправно училась, помогала маме в магазине по выходным, не воровала, ни завидовала.

За что мне это!

За что?!

— За что ты так со мной Что я тебе сделала? – последние секунды, и его горячая плоть скользит где-то близко. Водит по бедрам, по сжатой изо всех сил промежности.

Он мне нравился. Я думала о сексе с ним. Но никогда не предполагала, что он будет таким. И точно не ждала его на первом свидании. Никогда не хотела быть прижатой к кровати и униженной, взятой словно лошадь в стойле.

— Данте, прошу…. – толкает он один палец. Я напрягаюсь всем телом. Член с трудом протискивется в мое тело.

— Ну, раз так просишь, ладно, — усмехается он, и вместо члена я чувствую его руку, она накрывает плоть, вдавливаясь одним пальцем.

— Что ты…

— Слушай, чего ты напрягаешься? Нормально же веселимся? Я все равно тебя трахну, расслабься уже.

— Да пошел ты! — кричу в покрывало, бью свободной рукой по кровати, когда он начинает елозить по самому центру, между складочек, вызывая внутри смесь стыда, страха и того самого возбуждения.

Сколько раз я трогала себя. Думала о нем. Теперь мне противно даже думать об этом.

Но Данте все равно на мои чувства, он методично продолжает гладить меня между ног.

— О, смотри, потекло.

— Да пошел ты…

— В пизду? Всегда готов, Любаня. Имя-то у тебя какое. Любовь…

— У тебя еще дебильнее.

— Что ты сказала?

— Что слышал! — кричу я, сжимая бедра, но он пихает коленом мои ноги, раскрывая их на максимальную ширину. – Имя у тебя дебильное!