«Мелочёвка?!» – Эстору пришлось откусить половину картошки, чтобы скрыть недоумение. «Мелочёвка?!» – он ещё раз пробежался глазами по лежащему на столе золоту. Это целое состояние! Это сокровище! А бродяга в капюшоне разбрасывается им во все стороны! Он готов заплатить огромным количеством монет хозяину хижины за что? За приготовленную похлёбку? Эстор, повернув голову, нашёл лицо Децуара и увидел на нём неприкрытое удивление, видимо, Отшельник впервые слышал о щедром жесте, направленном в его сторону!

Что же тогда этот горбун хочет предложить наёмникам? Сколько он заплатит ему лично?

Дурманящие перспективы пьянили Краснопёра сильнее вина. Эстор чувствовал, что он ухватился за крупную рыбу, и был готов тянуть её до конца. Он хотел как можно скорее выведать всё у этого человека… но пришло время заглушить юношеские восклицания и вслушаться в осторожное стариковское брюзжание. В этой истории таились не подводные камни, а целые валуны и кромки их были очень остро наточены.

Эстор принялся прокручивать ход предстоящего разговора в голове, параллельно поглощая мясо прямо голыми руками, предварительно закатав рукава куртки.

– Так что это будет за работа? – Он враз проглотил внушительный кусок заячьей тушки, как никак, а во время утомительных переходов у него не было возможности питаться так сытно.

– О… её смело можно назвать работой всей моей жизни… – Голос под капюшоном оставался всё таким же безучастно скучным.

Эстор вроде бы и получил ответ на свой вопрос, но с таким же успехом мог ничего и не спрашивать – результат выходил один. Он заставил себе оторвать глаза от золотых стопок и перевёл их на капюшон. «Что ты там скрываешь? Отчего не хочешь показывать своё лицо?»

– Не сомневаюсь, что по её завершению, смогу сказать точно так же. – Эстор уже присвоил себе ещё не полученную груду золота высшей пробы. – Но всё же я привык иметь дело с конкретными задачами и знать, к чему готовиться.

Никогда прежде ему не доводилось сталкиваться с такой суммой, опасность в её свете как бы теряла значение, всё большую весомость приобретало золото, вытесняя мысли о рисках. Скажи ему этот сгорбленный человек в одиночку захватить сторожевую башню или напасть на лагерь Марбадского ополчения за лежащее на столе золото, он бы очень тщательно продумал, как это сделать. Это было чистым безумием, но на несколько мгновений Эстор позволил себе его предположить.

– А я не привык повторять свои слова по несколько раз. Тебе удалось добраться сюда в срок, но другие ещё находятся в пути, и когда в Ничейном лесу на поляне Толстого Дерева соберутся остальные, когда она вся заполнится наёмниками, тогда я выступлю перед всеми и расскажу, какую работу хочу предложить вашему народу. – Человек в капюшоне перестал забавляться с монетами, но не стал убирать руку со стола. Теперь внимание провала его капюшона было сосредоточено исключительно на разодетом Эсторе.

Краснопёр наконец смог очнуться от радужных грёз и внять трепету тревожных звоночков, бьющих у него в голове набат с того самого момента, как он сел напротив горбуна. Впервые за золотыми башенками он сумел разглядеть руку своего соседа, которую тот нарочно не стал прятать под плащ.

Кожа была неестественно красного цвета и очень туго натянутой на мышцы, очертания которых скрывали просторные рукава. Эстору подумалось, что в этой руке заключено впечатляющее количество силы, хотя она и не выглядела развитой, но больше всего его поразили пальцы… Длинные и ловкие, они выглядели колючими, в голову сразу приходил образ серпа или кирки. Они имели заострённый вид, последняя фаланга вытягивалась вперёд и сужалась, образуя клин.