– Кинни, Кинни, – шептал, уворачиваясь от звонких оплеух, которыми газель щедро осыпала его лицо. – Ну, перестань же, Кинни. Я не приводил их.
В конце концов, девушка сдалась и навзрыд расплакалась, закрыв лицо ладонями. Риваль опустил голову, приник лбом к ее волосам:
– Я не успел. Если бы еще немного прошел, встретил их до того, как… – он замялся и сжал руки в кулаки. – Кинни, поехали со мной. Нам некуда возвращаться.
– Нет, – попыталась остановить всхлипы. – Я разделю участь своего племени. И ты не остановишь меня.
Риваль вгляделся в ее глаза. Куда делась одухотворенность, священное просветление, покорность? Что такого видела эта удивительная девушка в храме и от чего отрекалась теперь. Риваль чувствовал ее боль. Дрожащей рукой погладил лицо, волосы газели, заключил ее разом похолодевшую ладошку в свою и заметил, что рука Кинни снова кровоточит.
– Хорошо, Кинни. Как скажешь. Я отвезу тебя в селение. Только поклянись, что не будешь делить участь племени.
Кинни едва заметно задрожала и сжала зубы.
– Поклянись мне, Кинни, – упрямо повторил рыцарь. – Иначе я умру, но не дам тебе туда вернуться.
Девушка поморщилась, кивнула. Риваль поднял ее на ноги, посадил в седло. Кинни поежилась и ссутулилась под тяжестью судьбы. Парень сел рядом, на мгновение крепко прижал ее к себе и, развернув жеребца, галопом помчался обратно к лесу.
Когда два непримиримых врага выехали к некогда широким городским воротам, открывшаяся картина поразила даже многое видавшего Риваля. Еще вчера густонаселенное, веселое и шумное селение теперь превратилось в груду пепла. Дома выгорели полностью, поскольку крыши были покрыты сухой соломой. От них остались только глиняные стены с зияющими насквозь окнами, через которые проглядывали обгорелые тела. Убитые лежали повсюду и были так густо навалены, что Ривалю приходилось контролировать каждый шаг коня, чтобы он не раздавил копытом чью-нибудь голову. Кинни задышала громко и часто. Огонь еще охватывал центральную часть спиралеобразного лабиринта улиц, и Риваль не без основания беспокоился, что отцовский дом девушки был еще опасен. Подъехав к нему, парень облегченно выдохнул. Пламя уже погасло, не угрожая поглотить любого, кто попробует проникнуть внутрь. Кинни соскочила с коня на полном скаку и, перекатившись через голову, бросилась к крыльцу. Риваль выругался сквозь зубы, спрыгнул и настиг ее в дверях. В доме никого не было. В спальне Кинни неспеша дотлевала узкая девическая кровать. Остальная мебель давно превратилась в пепел, также как вся домашняя утварь. Бегло осмотревшись, газель оттолкнула Риваля в сторону и выбежала на улицу. Куда варвары могли забрать ее семью? Юноша схватил ее за руку и потянул к центру лабиринта, где находилась большая круглая площадь. На ней варвары заканчивали казнь дружинников. Кинни встретилась взглядом с отцом, и в ту же секунду голова старика покатилась на мостовую.
– Нет!!! – что было мочи крикнула девушка и бросилась к месту казни. Слезы застилали глаза, омывали обагрившуюся кровью площадь. Рослый рыцарь хотел схватить Кинни за волосы, но Риваль перехватил его руку так, что тот взвыл и опрокинулся навзничь.
– Что ты делаешь, Риваль? – крикнул Тристон. – Знаешь, на что способна такая вот хранительница? Или тебя недостаточно здесь избили?
– Никто меня не избил! – взорвался парень. – Мне здесь оказали прием, достойный рангу и положению!
– Так почему же ты не послал отцу весточку, проклятый гордец?!
– Я как раз этим и занимался, когда ты явился сюда со своими ходячими дубинами! И если бы ты оказался достаточно умен и понял, что я кричал тебе, не устроил бы эту бойню!