На пятницу тринадцатого назначили проведение первого эксперимента проекта, названного в честь персонажа древнегреческого эпоса – «Медуза Горгона». Перед экспериментом ребята нервничали. Сильнее всех – Туляков, а меньше всех – Эпель. Данила свято верил в свою звезду, и что с ним-то ничего плохого случиться никак не может. Он добьётся всего, что пожелает, не для него людские законы писаны. Херня, конечно, случается в жизни, но только не в его.

Утром, раньше всех представителей персонала, обслуживающего установку, в зал центральной лаборатории вышли трое учёных гениев. Стены мерцали подмигивающими им радостными огоньками светодиодов, Туляков с командой по кругу обходил установленную по центру зала, под глазом отверстия на крыше, банку бассейна агрегата. Через толстые прозрачные стенки бассейна просвечивала лаймовая муть, там жило и пульсировало их общее детище – сердце всего проекта, гигантская, искусственно выращенная геномодифицированная медуза. Бесполое, а точнее – двуполое существо, способное к самооплодотворению в подходящих для размножения, заданных генными инженерами условиях. Вытянутая в форму кальмара медуза работала генератором биотрансмутации. Слизистое нечто перекатывалась в стеклянной клетке, трогая щупальцами прозрачные преграды, всякий раз отзываясь на соприкосновения с предметами веснушками синих огоньков волной трепета, идущей из головной части существа к низу, к самой бахроме мерно покачивающейся под водой окантовке студенистого купола медузы. Оно копило в себе, вынашивало силы, способные изменить мир. Продукты распада, отходы перегрева её жизненных систем, работавших на холостом ходу в ожидании сеанса, отсасывались со дна бассейна и поступали в камеру дезактивации. Медуза, плескаясь в водном растворе электролита, приспособленная к искусственно созданным условиям её существования и защищённая генетическим механизмом выработки защитной слизи с изменённым типом дыхания, опухала беременностью невиданной доселе химической благодати.

У Веры медуза, биологическую модель которой ей пришлось строить сначала на сверхмощном компьютере, а потом выращивать первичные клетки и, как кирпичики, их использовать при конструировании химерного организма на три D принтере, вызывала стойкое чувство отвращения. Чудище Франкенштейна, в рождении которого ей пришлось принимать участие, отнюдь её не радовало. Она интуитивно чувствовала вину за содеянное. Ну не мог этот трёхтонный комок розовой слизи принести человечеству никакую пользу.

Илья Эпель испытывал, в отличие от Веры, непреодолимую тягу к этому желейному чуду второй природы. Он занимался генной перестановкой, взяв за основу геном сразу нескольких бактерий. Эпель с нуля разработал методику превращения тела медузы в фабрику по биотрансмутации искомой группы элементов периодической таблицы. Осеменив зародыш мутанта медузы вытянутыми из бактериальных штаммов отформатированными и размноженными ниточками последовательностей нуклеотидов, он получил соответствие между выданным ему Туляковым техзаданием и результатом. Теперь он хотел ощутить подушечками пальцев всю упругую, скользкую прелесть своих трудов. Он, не раздумывая бы, рыбкой прыгнул в бассейн, туда, к медузе, если бы не отдавал себе отчёт в том, чем это грозило. Не вода убаюкивала монстра, а токсичный раствор, чрезвычайно вредный для здоровья любого героического ныряльщика.

Борис Туляков, генеральный архитектор сопливого чуда, откровенно любовался медузкой, как он её ласково привык про себя называть. Разработав концепцию, нащупав пути создания живого завода по производству стабильных изотопов, он открыл закон элементарных шагов по их клонированию на расстоянии от матки варящего мутации котла медузы. Борис понял, как переносить на расстояние те изменения, которые инициировали программы, заложенные в организм Горгоны при её формировании, в её клетках. Он создал установку, способную транслировать требования по приобретению или потере нейтронов и протонов из некоторых элементов (пока некоторых, а не всех), тем самым заставляя их перерождаться в нужные ему атомные структуры, а затем и молекулы. Его славная медузка, как сердцевина трансформатора, внутри себя меняла реальность, а изобретённая им нейронная сеть создавала в виртуальных недрах системы энергетического призрака, которого созданные ртутным генератором поля забрасывали в расчётный район эксперимента. Призрак, оказавшись на своде в точке приземления, начинал расти, клонироваться, изменять окружающие его молекулы по своему образу и подобию и преображал пространство с его содержимым до тех пор, пока не срабатывал встроенный в призрак энергетический ограничитель. Тогда процесс трансмутации выдыхался.