Борис подошел к столику инспектора и протянул ему руку в полной уверенности, что тот ответит ему рукопожатием. Рука КГ была в этот момент недалеко от лица инспектора. Тот пошевелил носом, будто обнюхивая протянутую руку, его красноватые веки задрожали. Затем встал, демонстративно вытянулся и, покусывая губы, что явно выдавало его волнение, двумя руками взял шляпу с небольшими полями, лежавшую до этого на постели Марины Толоконниковой, аккуратно и осторожно надел ее на голову – так, будто это была совсем новая, ни разу еще не надетая шляпа.

– Как, однако же, все для вас просто. Взять и мирно разойтись. Вы ведь арестованы. И я пришел сюда сообщить вам именно об этом. И сообщил. И со всем тщанием убедился, что до вас дошло это сообщение, а не улетучилось куда-то в воздух, так и не достигнув адресата. Но вы не должны отчаиваться. Вы ведь просто арестованы, и жизнь продолжается. На сегодня наш с вами план выполнен, и мы вполне можем попрощаться. Правда, на время. Вероятно, вы захотите прямо сейчас отправиться на работу.

– На работу? Что-то я не понял, ведь вы меня арестовали.

Конечно, он был оскорблен до глубины души тем, что инспектор отказался пожать его руку. Но в этот момент Борис почувствовал нечто совсем новое – он теперь все меньше и меньше зависит от этих людей! Кроме того, что он, Борис Илларионович, выше их во всех отношениях, он ведь просто играл с ними. Сейчас они пойдут на улицу, а он догонит их и скажет: «Вот вы взяли и ушли и не выполнили своего предназначения. Вам же поручено другое – вот вернитесь и потрудитесь все-таки по-настоящему арестовать меня». Но они пока что здесь. Поэтому он и сказал с вызовом:

– Как же я могу пойти на работу, если я арестован?

– Ах, вот вы о чем. Попробую объяснить еще раз. Интеллигенция всегда очень туго соображает – образование мешает. Насколько проще иметь дело с рабочим человеком. Тот всегда смотрит в корень. Да, вы арестованы. Но, поскольку идет предварительное следствие по вашему делу, это не должно препятствовать выполнению вами своих служебных обязанностей. И вообще – можете вести свою обычную жизнь.

– Ну, тогда этот арест не так страшен, как мне показалось попервоначалу.

– Вот именно я пытаюсь все время вам объяснить.

– Тогда и сообщать об этой ерунде совсем не стоило, – тихо сказал Борис, вплотную приблизив лицо к лицу инспектора.

– Это была моя обязанность, – еще тише ответил инспектор, глядя прямо в глаза КГ.

– Преглупейшая обязанность, – прошептал Борис.

– Очень даже может быть, – ответил инспектор и отстранился. – Тем не менее, я думаю, вы спешите с оценками. Ведь я еще не выполнил свои обязанности в полном объеме.

Охранники вплотную подошли к Борису и инспектору, все четверо столпились у самого входа в комнату.

– Мы должны отметить вас, чтобы все знали, что вы арестованы, – сказал инспектор.

Димон достал овальный отрезок какого-то липкого материала размером примерно десять-двенадцать сантиметров и плотно прижал его ко лбу Бориса чуть выше правого виска.

– Не двигаться, это недолго.

Все замерли. Секунд через десять наклейку с него сняли. КГ подошел к зеркалу и увидел на правой стороне лба раздражение, напоминающее красноватое родимое пятно.

– Что это, что вы со мной сделали?

– Не волнуйтесь, это довольно безвредный вирус. Он, конечно, паразитирует на коже арестованного, но никаких страданий он вам не причинит. Не вздумайте сами избавляться от него – вы только навредите вашей красивой загорелой коже. Когда придет время, с вас или снимут обвинение или, наоборот, вам огласят приговор, это пятно тут же будет удалено. Безболезненно и без всякого следа. Можете мне поверить. Не обращайте внимания. Многие рождаются с такими пятнами и живут с ними всю свою долгую, иногда даже – счастливую жизнь.