Ворон перелетел поближе.

– Кстати, на счёт делишек. Заместитель мэра Олег Николаенко явно подсиживал начальника. Писал анонимки в Москву на Шахтина. В ночь убийства был далеко отсюда, на морской рыбалке с другом. Заядлый рыбак, между прочим. Как думаешь, специально обеспечивал себе алиби?

Гриша одобрительно закряхтел.

– Да, ещё не стоит забывать про первую жену. Елена Шахтина, говорят, до сих пор обижена на бывшего мужа и на его новую супругу. Это мотив, а алиби нет. И сынок его какой-то мутный. Игнат, кстати, тоже наследник. А если Таисию не выпустят, то единственный наследник. Парню двадцать пять лет скоро будет, а образования нет, нигде не работает, песенки сочиняет. Эдакий непризнанный гений. Папа, хоть и богатый, но денег на музыку не давал. Игнат Шахтин в ночь убийства был в местном баре. Для алиби?

"Спокойной ночи ".

На экране телефона высветилось сообщение. Отправитель – Руслан Архипов. Регина прочитала и выгнула левую бровь.

Перед тем, как провалиться в сон, Регина вздрогнула. Иногда ей снились кошмары. Сейчас вспомнился пожар. Это ей уже четырнадцать лет исполнилось. Жаркой летней ночью старый бабушкин дом загорелся из-за истлевшей проводки, как потом выяснилось. Вспыхнул как сухой порох, не дав времени на сборы и спасение. Девочка проснулась от того, что кто-то тормошил её, сказал выходить на улицу. Она и вышла. Дом полыхал. В окне показалось испуганное лицо Илюши. Регина, не задумываясь, бросилась назад. Где-то ухнула прогоревшая балка, посыпались искры, дым заполонил всё вокруг. Она закрыла нос рукавом ночной рубашки, пробилась в детскую, взяла стул, разбила стекло, выпихнула брата в оконный проём. Всё. Дальше провал.

Регина летела в бездну, не чувствуя страха. Рядом летели родители. Дотянуться до них она не могла, но видела в отдалении. Горячий мощный поток затягивал в воронку как пылесос. Она сопротивлялась что было сил, но их катастрофически не хватало. Воронка всё больше затягивала, а потом начала дёргаться и искриться.

– Разряд! – услышала девочка сквозь туман.

Вспышка ослепила её, окрасила всё вокруг в белый цвет. Воронка исчезла. Конвульсии сотрясали тело девочки.

– Есть движение! Запустили! Сердцебиение восстановлено, – радостно сообщил женский голос. Что-то запикало над ухом.

– Отлично! Работаем дальше, мои хорошие, – скомандовал-похвалил баритон с хрипотцой.

Тягостно-потливое состояние между явью, дрёмой и бредом сменилось полусонным спокойствием. Регину перевели из реанимации в общую палату, но продолжали колоть успокоительное. Она лежала на спине, положив руки поверх одеяла. Окинула равнодушным взглядом комнату. Крашеные стены, железные кровати, тумбочки с провисающими дверками, полы, пахнущие хлоркой. Когда перед ней выросла мужеподобная фигура тёти, не удивилась.

– Деточка моя, как ты себя чувствуешь? – непривычно ласково спросила Матильда, вытирая мокрые глаза маленьким платком. В её больших мясистых руках платок казался игрушечным.

– Терпимо, – ответила племянница. – А мама с папой где?

Матильда не ответила, просто завыла как побитая собака, с тоской, с болью. Регина нахмурилась.

– Понятно. А Илья? – спросила девочка ровным голосом, почти без интонаций.

– Жив, жив! – обрадовала тётка, замахала руками в её сторону. – Завтра придёт.

– Хорошо, – спокойно сказала девочка. Не улыбнулась. Выгнула левую бровь дугой. Больше она никогда не улыбалась. Разучилась растягивать мышцы лица, хоть позже и тренировалась у зеркала. Получался звериный оскал, а не улыбка. И ещё волосы. Когда-то смоляные кудри распрямились, причёска без намёка на волну. Ну и ладно. Так даже лучше.