– Денис, а ты слышал что-нибудь про крестики на почтовых ящиках?

– Да. Мошенники так отмечают… А что – у тебя в доме?

– Да. Что отмечают?

– Прикол, – Матвеев отставил кружку в сторону. – Одиноких пенсионеров, потом по квартирам ходят типа соцработники.

Тимохин мысленно вспоминал соседей и прикидывал, в каких квартирах – пожилые.

– Ладно, – вздохнул Матвеев, заглянув в кружку, – завтра помою. Я – домой.

Только Тимохин попрощался с коллегой, как зазвонил рабочий телефон.

– Тимохин, слушаю.

– Алексей Ильич, спасибо вам большое, – раздался в трубке неторопливый дрожащий голос.

– За что? Представьтесь, кто вы.

– Спасибо, дай бог здоровьечка. Я уж думала, не видать аппарата. Кого там – бабка, пока достану, пока кнопку нажму, тут и выхватили.

Тимохин терпеливо слушал, перебирая стопочку заявлений, вытащив откуда-то снизу одно.

– А там фотокарточки правнуков скинул сын, душу грели. Занес сегодня участковый наш.

– Да-да, Елизавета Васильевна, пожалуйста, – Тимохин положил листок обратно в стопку. – Будьте аккуратнее.

В кабинет зашел Петров, сел напротив Тимохина.

– А? Молодец какой, вспомнил бабку.

– Всего доброго, Елизавета Васильевна, – нетерпеливо попрощался он, желая поскорее поговорить с Петровым. – Простите, много дел.

– Дай бог, – услышал он последние слова, прежде чем положил трубку.

Тимохин и Петров уставились друг на друга.

– Не томи, – не выдержал Тимохин. Он взял карандаш и стал постукивать по столу.

Петров усмехнулся.

– Я тут посмотрел всех умерших по городу за последние две недели. Среди них… Сидишь, Тимохин?

– Как видишь…

– Четверо – твои одноклассники.

Тимохин замер. Моментально в памяти всплыли школьные воспоминания… Понеслись перед мысленным взором улыбки, глаза, ситуации. А если среди погибших Светка? Когда он ее видел по телевизору в новостях последний раз? А, может, наглец Небосенко?

– А ты у нас, случаем, не маньяк? – спросил Петров и громко заржал. – Решил таким образом делом себя обеспечить? Типа знаешь, как стекольщики по ночам окна бьют, а ты…

Петров не мог говорить от смеха, Тимохин вежливо молчал.

Зазвонил рабочий телефон.

– Леш, Петров не у тебя случайно? – на том конце провода был Березин.

– Да. Здесь.

– Это самое… Давайте оба ко мне.

Через несколько минут Тимохин и Петров уже сидели перед начальником. Еще через несколько минут оба оттуда вышли. Тимохин с увесистой папкой в руках, Петров налегке.

– Ну что, звездный час? – хлопнул Петров сослуживца по плечу.

– Не в обиде, Жень?

– Да какой! Не понравились мне твои одноклассники.

Он, смеясь, пожал руку Тимохину на прощанье.

Одноклассники, – бубнил Тимохин себе под нос, пока шел к своему кабинету, – что вас убивает?..

Вечером он задержался в подъезде: аккуратно стирал пометки с почтовых ящиков пенсионеров и рисовал на других, принадлежавших активной молодежи. Начертил крестик и на своем почтовом ящике. Именно за этим занятием его застал вышедший из квартиры Елены Андреевны Иван Николаевич.

Тимохин выдержал долгий взгляд, который полноценно выражал высочайшую степень недоумения и укора. На секунду страж порядка вспомнил себя-шестиклассника у школьной доски с нецензурной надписью на ней. Ирина Васильевна, зашедшая тогда в кабинет и заставшая его с мелом в руках, смотрела примерно так же. Тимохин Лёша даже не стал ей объяснять, что сам заметил надпись, только когда взял в руки мел, чтобы написать на доске число и тему урока.

Иван Николаевич, так ничего и не сказав, медленно пошлепал на выход. Но Тимохин был уверен, что мысленно тот помянул любимого Сталина.

Ирина Васильевна тогда тоже молча стерла надпись с доски, но еще несколько уроков Тимохин ловил на себе ее строго-вопросительный взгляд. А поиск написавшего бранное слово стал его первым расследованием. Он опросил одноклассников, задал пару вопросов учителю, который проводил урок накануне, сопоставил некоторые факты, понаблюдал за поведением ребят, когда нарочито громко рассказывал о том, как Иваси (так они называли Ирину Васильевну) застала его в неловком положении, и довольно уверенно определил виновника. Не менее уверенно надавал ему тумаков после уроков, начав зарабатывать репутацию борца за правду. Юра Небосенко просил прощения у Ирины Васильевны, и репутация Тимохина была спасена.