Вероятно, Эйзенхауэр не знал, что воспринимает информацию лучше при чтении, чем на слух. Когда он был главнокомандующим в Европе, помощники старались получить от прессы вопросы в письменном виде как минимум за полчаса или за час до начала пресс-конференции. Это позволяло Эйзенхауэру подготовиться. Предыдущие президенты – Франклин Рузвельт и Гарри Трумэн, – были слушателями, оба знали об этой своей особенности и поэтому с удовольствием участвовали в открытых пресс-конференциях. Вероятно, Эйзенхауэр полагал, что должен поступать так же. Но он был просто не в состоянии воспринимать вопросы журналистов. Однако Эйзенхауэр в этом смысле еще не худший пример.

Несколькими годами позже другой президент – Линдон Джонсон – изрядно подпортил свою карьеру в значительной мере из-за незнания того, что он типичный слушатель. Его предшественник Джон Кеннеди предпочитал читать, поэтому держал в штате помощников, хорошо излагавших мысли на бумаге. Перед обсуждением любого вопроса Кеннеди просил их подготовить необходимые материалы в письменной форме. Приступив к президентским обязанностям, Джонсон оставил этих ассистентов в аппарате, и они, как было заведено, продолжали писать. Похоже, правда, президент не понимал ни слова из написанного. При этом, будучи сенатором, Джонсон превосходно справлялся со своими обязанностями – ведь парламентариям нужно уметь воспринимать информацию прежде всего на слух.

Лишь немногие из слушателей могут превратиться в читателей, и наоборот. Слушателей, которые пытаются быть читателями, постигает судьба Линдона Джонсона, а читателей, которые пытаются быть слушателями, – удел Дуайта Эйзенхауэра. Изменяя своей природе, люди не могут эффективно работать и добиваться хороших результатов.

Второй вопрос, проливающий свет на особенности работы человека, касается того, как он учится. Многие люди, отлично владеющие письменным словом, – например, Уинстон Черчилль – бывают посредственными учениками в школе. Как правило, они вспоминают о школе как о настоящей пытке. При этом воспоминания их одноклассников бывают совсем другими. Учеба порой не приводит их в восторг, но больше они страдают от скуки. Объясняется все тем, что люди, склонные излагать мысли в письменной форме, как правило, не усваивают знания ни на слух, ни визуально. Они постигают науки в процессе письма. Поскольку школа не позволяет им учиться таким образом, они получают далеко не лучшие отметки.

Учебный процесс повсеместно строится на предпосылке, что существует единственный способ учиться и он подходит всем. Однако школьная система преподавания просто невыносима для тех, кто учится иначе. В действительности усваивать знания можно разными способами.

Есть люди, которые, подобно Черчиллю, учатся в процессе письма или, например, ведя подробные конспекты. Бетховен, скажем, оставил после себя огромное количество записных книжек, хотя утверждал, что при сочинении своих произведений никогда в них не заглядывал. Когда его спрашивали, зачем он ведет эти записи, он отвечал: «Если я немедленно не запишу что-то, то сразу же забуду. А то, что я записал, я уже никогда не забываю, поэтому и нет нужды просматривать записи». Некоторые люди учатся на практике. Или учатся, рассуждая вслух.

Один мой знакомый, сумевший превратить заурядный семейный бизнес в ведущую компанию в своей отрасли, относился к категории людей, которые учатся в процессе говорения. У него была привычка раз в неделю вызывать к себе весь высший руководящий состав и по два – три часа выступать перед ними. Он поднимал различные стратегические проблемы и анализировал по три возможных подхода к решению каждой. Он редко просил своих коллег комментировать сказанное или задавать вопросы; ему просто нужны были слушатели, перед которыми он мог выговориться. Так он учился. Хотя этот случай достаточно экстравагантен, подобный способ учиться не столь уж необычен. Его практикуют адвокаты, успешно защищающие своих клиентов в суде, и многие врачи-диагносты (а также я сам).