Рёву было потом. Не возьмут её теперь замуж. Батюшка убьет, а мамка на горох поставит и выпорет.

Рубль девчоночку не утешил. Пришлось дать два и сказать, что о ней позабочусь. Не дам обижать и приданым не обижу.

– Может в дворню тебя взять?

– Ах, что вы! Ваша Наташка меня живьем съест.

Моя любовница вырастала в зловещую фигуру. Только заведи себе фаворитку, сразу же получишь проблемы себе на голову. Меняй женщин чаще и будь с ними построже.

Утешая новую подругу поцелуями, я гладил её, старался рассмешить. Подружки уже кричали, звали Дуняшу, но пойти искать не решились.

– Значит, договорились, не топишься. Постараюсь взять тебя к себе. При мне будешь, не пропадешь. А то отдадут за старика или за пьяницу. Ведь не хочешь?

Сырость легла на землю, от реки несло холодком. Белое платьишко Дуняшки уже исчезло на лугу. Пора и мне домой.

День я уж не помню который в новом мире. Ночная беседа с капризной любовницей. Пришлось вразумлять её физическим воздействием. Побил больно, но аккуратно. С женщинами сложно, здесь не бей, тут у неё запретные места. По лицу тоже, наставишь синяков, а потом с этакой красавицей в постель ложись. Я попросту снял ремень, задрал на скандалистке ночную рубашку и по попе. С десяток раз. Визжать не разрешал, грызи зубами подушку. И помни, барин твой строг и справедлив. С кем хочет, с тем и ебётся. На тебя у барина тоже хватит сил. Если, конечно, изводить барина не будешь.

И ведь подействовало, гладкая стала и послушная. Надолго ли?

…………………………………………………………………………….

– Барин. Муку с мельницы привезли. И подарки. Прикажете принять?

Вышел я. Стоит подарочек, мне улыбается, глазки невинные строит, платочек голубенький теребит. Те же и Анюта, мельникова дочка, она же ведьма, она же колдунья, она же будущая мама моего ребенка.

Странно, не ощутил я должного трепета. Внучка там в Питере меня запугала, казалось должен я перед ведьмами теперь дрожать и ждать беды. А тут стою себе, гляжу на непокорную, как барин на свою прислугу.

– Ты что ж это Анна, извини, позабыл как тебя по батюшке, барину неуважение оказываешь. Пойдем, отойдем в сторонку.

Явно удивилась. Пошла за мной, все старается ко мне поближе, да притронуться, хотя бы плечиком прикоснуться. У меня от её прикосновений как мурашки по телу. Но больше ничего.

– Ты кого ко мне подсылала. Мне твои говорящие селедки уже надоели. А еще в купальне…

– Это не я! Это батюшка. Взгорячился чего-то. Я ж ему говорила, по взаимному согласию все было. А ему в голову что-то ударило. Он ведь у меня знаете кто.

– Надо понимать, он у нас водяной. А ты кто? Русалка что ли?

Молчит. Покраснела.

– Не русалка ты голубушка. И активничаешь слишком. Я с бабушкой на днях в Карбусель еду. Привезти оттуда батюшку со святой водой?

– Он побоится.

– Ничего. Мы ему подсобим.

– Чего ж вы барин так осмелели. Не пойму что-то. Неужто?!

И тут до меня самого начало доходить. Эге, думаю, талисман то не только ведьмам одним годится. А и нам, людям грешным и земным. Надо в нем повнимательнее разобраться. Анютке я, конечно, ничего не сказал. Подарки её на кухню отправил. Предупредив, что если очередной подарок начнет говорить, кусаться или кого отравит, все последствия на ней и на её отце. Разошлись миром. Девушка попыталась еще делать мне глазки и намекать, что скучает и на мельнице меня ждут в гости. Но я вежливо отклонил предложение.

– Не сейчас Анюта. Поглядим на ваше поведение. Время терпит.

В последнем я был неуверен. Положение между двух миров, скользкое и двусмысленное. Стоит пересечь ненароком границу и вылетишь опять в свой мир. Программы писать, от сумасшедших ведьм отбиваться. И думать, как бы монетку сбыть, да как бы тебя не обжулили. Измельчали мы в своем двадцать первом, подумал про себя.