Флоренс фыркнула, но охнула, едва кто-то отстегнул ремни. Она растерла затекшие руки, закряхтела, садясь на кровати.

– Ну? Злорадствовать пришли?

Как же она хотела их увидеть, узнать, как они изменились за эти годы, но могла только щупать воздух, ведь рядом с ней никто не стоял.

– Я должен кое-что рассказать. – Элайджа. Голос взволнованный. Что это он там собрался рассказывать?

– Это касается Блэр. Ее… – Флоренс расплылась в улыбке, догадываясь, о чем Элайджа начал говорить. – Ее души, вернее.

– Я старалась, дорогой Элайджа, – проворковала Флоренс, но зашипела, едва сильная рука схватила за шею, сдавливая так, что отняла возможность дышать. Она царапала чужую кожу, в ушах начало звенеть, но все резко прекратилось. Сквозь кашель она слышала, как Элайджа называл ее «психопаткой» и «стервой».

– Сука обмолвилась, что специально выбрала именно эту душу для нашей дочери, пообещала какой-то поворот. И, боюсь, она замешана в этом дерьме, иначе я не понимаю, почему Никлаус так интересуется Блэр.

Флоренс стерла слезы, откинулась на подушку, растворяясь в сладких словах. Хоть что-то она сумела сделать перед грандиозным провалом двадцать три года назад.

– «Никлаус», ты сказал? Тот самый старик, которому лет как этому бренному миру, интересуется нашей дочерью? – спросила Аврора, а Флоренс возликовала, слыша панику.

– И вы здесь, чтобы узнать, что я имела в виду, да? – спросила Флоренс. – А Клаус… Ох, Никлаус… Я бы на вашем месте не подпускала его к дочери.

Она услышала тяжелый вздох и фыркнула, понимая, что в этот раз выпад оставили без внимания. Кто-то грубо схватил ее за руку и начал разбинтовывать.

– Порезала вены ночью, – сказала Аврора, касаясь швов. – Чудом успели зашить. Если бы не Дарен, то мы бы изучали последствия ее смерти.

– Дарен? – уточнил Элайджа. – Хранитель душ, да? Надо будет ему выписать премию. И в отпуск отправить. После ночи с этой стервой…

– Может, хватит? – шикнула Флоренс, вырывая руку. – Я вообще-то здесь и слышу вас. И мой мозг достаточно хорошо себя чувствует, чтобы я могла думать.

– Это только потому, что я делюсь с тобой магией хранителя времени. – Аврора впилась ногтем в рану, заставляя Флоренс визжать от боли.

Мойра закусила язык. Она устала. Годы, проведенные в мире без магии, подарили ей столько боли и разочарований, сколько она не дарила ни одному своему актеру (ну, так она думала).

– У меня было три выкидыша, знаешь? – вдруг сказала Флоренс. – Я просто хотела ребенка. Я бы не стала вас больше тревожить – вы дали мне душу. Я…

Флоренс тяжело вздохнула, догадываясь, что жалости к ней никто не испытывал. Что она там придумала? Ах да. Аврору ослепил ее же отец, который до этого убил ее мать за то, что они провидицы. А потом и вовсе велел отвести в лес и убить. И все пошло наперекосяк, когда мисс слепую провидицу спас мистер изгнанный король, сломав гениальный замысел Флоренс… Она пыталась вернуть актеров на места, поправить сюжет и совершить поистине богоподобную пьесу, но… потерпела грандиозный провал.

– И? Мы должны аплодировать, что я взял судьбу в свои руки и спас невинную девушку от жестокой смерти, которую ты ей предрешила?

Холод в голосе Элайджи впился сосульками в тело Флоренс. Та тряхнула плечами.

– Все мы совершали ошибки, Элайджа. Меня лишили магии. Отняли у меня все. Так еще и душу подарили! Знаешь, как проще было жить без этого дерьма в груди? И могли бы просто оставить мне дочь. Герои, а! Ах какие герои! Отнять дитя у матери…

Флоренс зашипела, вновь ощущая руку на горле. Но в этот раз Элайджа не сжимал шею, позволяя дышать, трепетать внутри от счастья – она нужна им живой. Ну… до нужного момента, пока они не смогут убить ее, не боясь за Врата.