Тарас Троезадов воспрял духом, и в душе лелеял мечту отомстить жуткой местью всем своим обидчикам по жизни. Вопрос некрасивости жены Олечки его мало тревожил. Во-первых: за годы услужения ей, как говорят художники, у Тараса «замылился глаз». Он не видел очевидное. Во-вторых: глаза в глаза – лица не увидать. Фигуру и другие подробности, тем более. Не верите? Тогда попробуйте с расстояния в 1 см рассматривать красоту «Моны Ли-зы», или отличить задницу от груди Мадонны. В-третьих: Тарас женился на Олечке исключительно для собственных целей, а не для удовольствия посторонних лиц. Он имел все основания подо-зревать, что его тесть – единственный счастливый случай для пропуска в жизнь больших людей с огромными возможностями.

И. главное – в темноте брачного ложа все кошки серы. Олечка мало, чем отличалась от мамзелек из кордебалета. При раскидывании ножек, её косолапость волшебным образом пропадала, а на ощупь она была плотна, горяча, и кое-где весьма занятна. Это «кое-где», чем грызут гранит науки, в обхвате имело один метр и ещё половина метра. Для Тараса это был дополнительный бонус к семейному счастью. Олечку, всё, что ниже талии, выводило из себя. Только по этой причине, при регистрации брака, она категорически отказалась брать фамилию мужа.

– Как я появлюсь в свете с фамилией «мадам Троезадова»? – возмущалась она. – Остроумцы меня сразу же окрестят «З Д жопа». Тебе нужна такая жена?

Честно говоря, Тарасу она, вообще, не нужна, но без неё тесть выпадает в ранг «чужих» людей, и о его помощи можно прочно забыть. С фамилией «Троезадов» нашлась бы только вакансия сантехника в местном ЖКХ. Пришлось бы за символическую плату, со счастливым лицом, разгребать всю жизнь чужое дерьмо своими руками, и гробить свою печень об низкокачественный алкоголь.

Тарас отличником не был, но и дураком не слыл. Он с радостью обменял свободу на узы Гименея и фамилию на Задунайский.

Всё бы хорошо сложилось у Тараса с Ольгой до самой пенсии. Может быть не так хорошо, как у Лужкова с Батуриной, но всё же не так отвратно, как у всех.

Тесть, скотина, подкинул Тарасу натуральную подлянку. Не выдержало сердце карьерного скакуна, и в одночасье все надежды молодой четы Задунайских накрылись медным тазом. Умер тестюшка и уволок под могильную плиту будущее Тараса с Ольгой.

Карьерный рост Тараса Григорьевича замёрз под ударами судьбы в фазе клерка средней руки. У него сразу испортился характер, и резко улучшилось зрение. Он увидел, что контуры жены вываливаются наружу из габаритов одежды, а её фейс без макияжа вызывает сострадание у прохожих граждан. Захотелось развода и воли. Цепи Гименея порвать не удалось. Ольга, целясь Тарасу в глаз скалкой, уверила мужа:

– Милый мой ублюдок! Вспомни идиота кусок, ты проживаешь в моей квартире, ездишь на моей машине, отдыхаешь на моей даче! В конце концов, ты носишь мою фамилию, и работаешь на должности, которую тебе дал мой папа! Ты желаешь стать опять Троезадовым? Ты хочешь, чтобы Светлана Петровна выхерила тебя с должности на улицу? Она не может тебе помочь в карьере, но под забор выкинет тебя с удовольствием. Стоит мне только сказать слово. Ты понял? Ты, скотиняка, без меня не ноль без палочки – ты без меня, вообще, величина отрицательная.

Быть отрицательной величиной обидно. Особенно без жилплощади, работы и других благ цивилизации. Тарас Григорьевич не дурак, и сразу понял – его рывок на волю почил под руинами быта. Ольга, разрушение миража свободы мужа, окончила слова-ми, посеявшими к ней ненависть:

– Кретин! Я тебе была нужна, пока был жив мой отец. Ты, сволочуга, будешь жить здесь со мной до тех пор, пока я не найду тебе замену. Только потому, что приличной женщине не прилично одиночество.