Не удостоив Верку за реплику внимания, Нюрка, наложив себе в карман несколько картошин из чугунка и отломив краюху хлеба, налила в пустую кринку молока и вышла на крыльцо, чтобы никто не мешал ей спокойно позавтракать. Поделившись хлебом и картошкой с любимым псом рыже-черно-белой масти по кличке Дружок, радостно повилявшим ей хвостом, старшая сестричка быстро расправилась с завтраком.

Восходящее солнышко согрело ее своими первыми лучами. Невольно Нюрка ощутила тот самый неведомый аромат, который витал в ее сне. Сам собой вдруг вспомнился сон, вернулось жгучее желание полазить по развалинам женского монастыря.

– А чё, ежели там, у монашек было богатство? – эта мысль, вдруг озвученная, неожиданно охватила все ее существо: вспомнилось то самое чувство, которое испытала сегодня во сне. Но фантазия уже разгулялась: вот ноги ее бредут по развалинам женского монастыря, глаза видят груду камней, а там… Однако кто-то внутри увещевает. – Не ходи! Городские не любят Ямских! Ежели попадешься, живой не отпустят!

– А вдруг, да и найдешь?! – не сдавался сладкоголосый соблазнитель. – Вот так откроешь забытую келью, а там клад! И найти его может любой, не только ты. И ты это позволишь?

– Но ведь это опасно… – голос разума с каждой минутой слабеет.

– А чё боятьси-то городских? Или у тобе не целая ватага!? Иль ты уже не атаманша? Вот и возьми всех: авось, да и отобьесси! – лукавый явно знал, куда надо давить: после таких слов у молодой атаманши не хватило сил сопротивляться ему. Что уж тут: власть и не таким как она голову кружила!

Через некоторое время Нюрка, Авдюха, Кондратка и Устюшка, озираясь по сторонам, шли берегом реки к женскому монастырю.

Как всегда, Верку не взяли, и она, погрозив им вслед кулаком, крикнула из окна. – Ага, я все слышала и мамке скажу!

Но, увидев кулак Нюрки, тут же скрылась в доме.

Опасная зона для Ямских началась сразу же за Троицким монастырем. Здесь встреча четверых ватажников с городскими не сулила ничего хорошего. Однако, к всеобщему удовольствию, они добрались до женского монастыря без происшествий и юркнули в заросли высокой полыни. Только оглядевшись по сторонам и не заметив противника, ватажники вошли в храмовую пристройку.

– Ну, чё, куды топерича иттить? – скрипучий голос Устюшки подстегнул Нюрку сильнее бича. – Нету тута никакова богатства: напрасно шли! Вот пымають нас тута городския, да накостыляють! Вот бут да…

– Не каркай, ворон хрипатай! – Нюрка злилась: она, и сама не понимала, зачем притащила с собой ватажников. – Пушшай сначала пымают! А пока – ишшем клад! Ишь, на стенах-то как красиво. Даже позолота есть…

Голос Нюрки эхом отдавался от стен, сначала пугая всех до смерти, а потом веселя. Особенно, им понравилось пугать стаи ворон, когда те устремлялись в оконные проемы.

Меж тем, ватажники осторожно поднимались по лестнице на второй этаж храмовых помещений, всюду имевших пустоты от не успевших сгореть в огне, но разворованных дверей, окон, досок пола. В большом количестве повсюду валялись обломки камней, кирпичей, свалявшегося мусора.

– Тсс! – атаманша, своим острым слухом уловившая какой-то звук в конце коридора, приложила палец к губам, и почти шепотом добавила. – Здеся кто-то есть. Тихо! А я пойду и посмотрю, кто енто таков…

Все остановились, а она, передвигаясь на цыпочках вперед, выбирала чистые места на полу. Уже в самом конце коридора Нюрка ясно почувствовала запах жареного мяса и костра, а также услышала тихий разговор.

– Мы чё, братка, так и спустим коммунякам усе? – эту манеру шепелявить Нюрка не могла спутать ни с кем: у костра сидели ее самые страшные враги. – Дедка наф из-за их помер. Хозяйство нафе усе забрали. Усех нафых в Сибирь отправили… И чё, мы не отомстим?