– Садитесь товарищ Жохов, у нас с вами пока просто беседа – указал он мне на диван, а сам, с ручкой, листом бумаги и (тут я просто охренел!) нашим судовым журналом, устроился на кровати.

– Как скажите гражданин, начальник! – пробормотал я, с трудом задавив в себе желание, сострить на тему «садитесь» и «присаживайтесь». Чего мне ждать я не знал, и было страшно.

– Товарищ! – поправил меня старлей, и тем вселил в меня определенную надежду на счастливый исход нашего разговора. Как вы понимаете, преступник сидящий на допросе у следователя никак не мог быть ему «товарищем». Вор или «враг народа» не мог быть товарищем чекисту! И именно в системе НКВД и МВД было принято всех работников правоохранительных органов и исправительных учреждений называть «гражданин начальник», а всех преступников и подозреваемых «гражданин осужденный» и «гражданин подследственный». Во всех остальных гражданских сферах оставалось обращение «товарищ». В армии и на флоте были свои особенности, но это уже другой вопрос… Это обращение – «гражданин начальник» и «гражданин осужденный» действует в странах бывшего союза и по сей день, разве что «товарища» в некоторых странах на «господина» поменяли – можете обращаться ко мне по званию или по имени отчеству, меня зовут Григорий Иванович.

– Приятно познакомиться, Григорий Иванович – соврал я особисту.

– Взаимно! Ну так вот, Виктор, можно мне вас так называть? – получив мой утвердительный кивок, старлей продолжил – у нас сейчас беседа, вы должны мне во всех подробностях рассказать о действиях вашего китобойца, во время инцидента возле бухты «Двойная», а также о всех последующих действиях до встречи с «Коряком». Особо меня интересуют действия экипажа, капитана и его помощников.

– Ну что же, давайте попробуем, только насчёт действий всего экипажа, я вам пояснить не смогу, в машинное отделение я спускался только один раз, и то, буквально на несколько секунд.

– Расскажите про то, что вы лично видели – согласился с моим доводом старлей.

Разговор продлился почти час. Особист засыпал меня кучей вопросов и почти на каждое моё предложение, требовал уточнить какие-либо моменты. Что примечательно, интересовал его похоже, как раз наш капитан, потому что он, упомянув других членов экипаж вскользь, акцентировался именно на нём. Даже такие подробности спрашивал, как часто он в гальюн бегал! Я рассказывал, как есть, хорошо понимая, что будут опрошены и другие члены команды, при этом стараясь особо не выпячивать свои заслуги и не подставлять мужиков. Закончив с расспросами, чекист попросил меня подписать опросной лист и по возращении на китобойца, вызвать к нему радиста.

Когда я вернулся на «Энтузиаст» капитан очень удивился. Не знаю, что эта падла рассказала про меня чекисту, но обратно он меня точно не ждал. Ну а когда я сообщил, что на встречу дергают радиста, а потом судя по всему и остальных членов экипажа, он даже как-то скис.

На китобойце вовсю шла уборка после бункеровки. Боцман со своей командой орудовали вениками и скребками. Сейчас зима и палубу не помоешь, но скоблили они всё тщательно. Я тоже, взяв с собой Толика отправился наводить порядок на баке и чистить пушку. Следовало и с амортизаторами разобраться и артпогреб проверить, в отсек точно попала вода, а значит нас снова ждала бесконечная работа по смазке пружин и перекладке промысловых линей (что бы они не смёрзлись).

В течении дня весь экипаж побывал на «Коряке». В это время водолазы с плавающего консервного завода заварили небольшую пробоину и выправили погнутую лопасть винта и в целом мы были готовы к плаванию, вот только куда идти, пока мы не знали – ждали радиограммы с берега, а потому экипаж продолжал приводить китобоец в порядок и заниматься своими делами.