Знаете, хоть я и прокурор, но гражданин Рогожин мне где-то… симпатичен. Человек он… порывистый, но искренний. Формально гражданка Барашкова пострадала от преднамеренных… то есть, скорее, непреднамеренных действий гражданина Рогожина… Но и сама весьма и весьма небезгрешна. И кое-что у нас на нее имеется!

(Говорит громогласно.) Прокуратура выдвигает обвинение в адрес Барашковой Настасьи Филипповны. Гражданка Барашкова обвиняется в доведении… до убийства гражданина Рогожина Парфена Семеновича…

ПАРФЕН РОГОЖИН. Эка он переобулся в воздухе.

АДВОКАТ. Протестую, ваша честь. Официальное обвинение в адрес гражданки Барашковой выглядит…

СУДЬЯ. Здравствуйте, господин адвокат! Протест отклоняется! Суд поддерживает предложение прокурора и постановляет привлечь к уголовной ответственности Барашкову Настасью Филипповну. Подсудимая Барашкова – ваш выход!

На сцене появляется Барашкова – зарезанная, в окровавленной одежде: в районе сердца – красное пятно от ножа Рогожина.

АДВОКАТ. Простите, ваша честь! На основании какой статьи уголовного кодекса мы собираемся судить гражданку Барашкову?

СУДЬЯ. А при чем здесь уголовный кодекс? Что вы на нем зациклились? У вас что, юридическое образование имеется? Как будто нельзя без кодекса человека судить. Как говорится, был бы человек, а статья найдется. А если не найдется, так новая напишется. Шаблонно и даже грубо, но… чертовски верно! Тем более, что вина гражданки Барашковой в ходе нашего разбирательства проявляется все более выпукло. Давайте по сути!

АДВОКАТ. Но уголовный кодекс…

СУДЬЯ. А я говорю – по сути! Господин прокурор.

ПРОКУРОР. Благодарю, ваша честь! А вот и вы, Настасья Филипповна! Невинная жертва. Действительно, красивы ужасно. Наша роковая женщина!

ПАРФЕН РОГОЖИН. Ну здравствуй, Настасья Филипповна.

Барашкова занимает место Рогожина на скамье подсудимых.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. И тебе здравствуй, Парфен Семенович… И вы здесь, князь.

МЫШКИН. Здесь… Настасья Филипповна! Ах, какая мука, какая мука…

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Оставьте, Лев Николаевич. Да и не было никакой муки. А мука была до того. Вся жизнь – одна сплошная мука.

ПРОКУРОР. Так значит, подсудимая Барашкова, вы не считаете ваше убийство гражданином Рогожиным злодеянием?

АДВОКАТ. Я протестую!

СУДЬЯ. Протестуйте. Можете даже плакат нарисовать. Но протест отклоняется. Отвечайте, подсудимая Барашкова.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА. Конечно, не считаю. Какое же это злодеяние.

ПРОКУРОР. А что это вы, Настасья Филипповна, так тихо и вкрадчиво входили в дом гражданина Рогожина на Гороховой? Рогожин признается Мышкину: «Я еще про себя подумал дорогой, что она не захочет потихоньку входить, – куды! Шепчет, на цыпочках прошла, платье обобрала около себя, чтобы не шумело, в руках несет, мне сама пальцем на лестнице грозит…». Гражданин Рогожин, вы подтверждаете свои слова.

ПАФРЕН РОГОЖИН. Ну, было.

ПРОКУРОР. Господин делопроизводитель?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (с обидой). Рогожину виднее.

ПАРФЕН РОГОЖИН. Вот то верно. Молодец, бумагомаратель.

ПРОКУРОР. А вы, гражданин Мышкин.

МЫШКИН. Да… кажется, говорил такое Парфен Семенович.

ПРОКУРОР (обращаясь к Барашковой). Али ждали чего?

АДВОКАТ. Ваша честь! Гражданин Рогожин, слова которого привел господин прокурор, дает недвусмысленное разъяснение, касающееся мотивов Барашковой. Моя подзащитная боялась Мышкина, своего отставленного жениха. «Это она тебя все пужалась», – говорит Рогожин Мышкину. И далее Рогожин приводит слова Барашковой, свидетельствующие о ее страхе перед Мышкиным: «На машине как сумасшедшая совсем была, все от страху, и сама сюда ко мне пожелала заночевать; я думал сначала на квартиру к учительше везти, – куды! «Там он меня, говорит, чем свет разыщет, а ты меня скроешь, а завтра чем свет в Москву», а потом в Орел куда-то хотела. И ложилась, все говорила, что в Орел поедем…». Вот так. В Орел. От Мышкина. Это, между прочим, не ваши, господин прокурор, домыслы, а безусловные свидетельские показания, которые могут подтвердить и гражданин Рогожин, и гражданин Мышкин. Эти их реплики присутствуют в материалах дела.