– Вы задумали опасную вещь, сэр, – нахмурился Макбрайд. – Обычно миссионеры не покидают наши суда. Если вас поймают, никто вас не защитит. Особенно на берегу.

– Я знаю, капитан. – Огромный голландец одарил его почти извиняющейся улыбкой. – Но я миссионер. – Он пожал плечами. – Я уповаю на защиту от… – Он указал на Небеса.

Остальные восприняли его слова в молчании.

– В добрый путь, преподобный, – сказал Рид после некоторой заминки. – Мне будет не хватать вас.

– Я отправлюсь на их судно со своим багажом сегодня же вечером, – сообщил Ван Бускерк, – чтобы не задерживать ваше отплытие утром.

Через четверть часа, повесив на плечо кожаную сумку с немногочисленными пожитками и заранее спустив плетеные корзины за борт, Ван Бускерк приготовился проститься с ними, но перед этим поманил Трейдера и прошел с ним на противоположный конец палубы, где их не могли подслушать.

– Господин Трейдер, – заговорил здоровяк тихим мягким голосом, – вы позволите дать вам один совет?

– Разумеется.

– Я ошиваюсь тут уже много лет. Вы молоды, и вы хороший человек. Я это вижу. Я умоляю вас бросить этот бизнес. Возвращайтесь на родину или хотя бы в Индию, чтобы вести праведную жизнь. Если вы и дальше продолжите заниматься торговлей опиумом, господин Трейдер, то есть опасность потерять свою бессмертную душу. – (Джон не отвечал.) – И вы должны знать еще кое-что. Когда сегодня я болтал с тем мандарином, он поделился новостями, которые подтвердили слухи, долетавшие до меня. – Голландец понизил голос до шепота. – Впереди неприятности. Бо-о-о-ольшие неприятности. – Миссионер медленно кивнул. – Если вы сейчас увязнете в торговле опиумом, то, боюсь, можете разориться. Так что мой совет вам как деловому человеку, пусть даже вас не заботит бессмертие души: хватайте деньги, которые вы тут заработали, и бегите.

– Бежать?

– Да. Спасайтесь бегством.

На следующее утро Мэйлин испытала новое для себя чувство. Ей велено было развесить во дворе выстиранное белье, и она уже развесила половину. Младший Сын смотрел на нее с любовью. Он только что приобрел щенка и сейчас играл с ним, сидя на скамейке под апельсиновым деревом посреди двора.

Солнце ярко сияло. За стеной справа колыхались на ветру бамбуковые листья. Слева за черепичной крышей виднелись рисовые поля на холме. Из кухни доносился аппетитный запах лепешек, приготовленных на открытом огне.

Но тут Младший Сын увидел, что его жена пошатнулась, словно вот-вот упадет в обморок, и с тревогой вскочил на ноги.

Мэйлин и сама толком не поняла, что с ней. Тошнота накатила так внезапно. Испугав попавшегося по дороге цыпленка, она доплелась до апельсинового дерева и схватилась за ветку, чтобы не упасть.

Как назло, именно в этот момент свекровь решила выплыть во двор.

– Ах ты, негодная девчонка! – закричала она. – Ты почему бросила вешать белье?

Но Мэйлин ничего не могла с собой поделать. Муж даже не успел ее поддержать, как Мэйлин согнулась пополам и ее вырвало. Свекровь подошла и пристально посмотрела на нее, а потом, к удивлению Мэйлин, заговорила с ней ласково:

– Пойдем. – Она отпихнула сына и взяла Мэйлин под локоть. – Быстрее, быстрее. – Она проводила Мэйлин в ее спальню. – Присядь. Тут прохладно.

Мэйлин слышала, как муж спрашивает, что происходит, а его мать довольно резко велит ему заняться делом. Мэйлин села на деревянный стул, размышляя, уж не вытошнит ли ее снова, а тем временем свекровь сбегала на кухню и через пару мгновений вернулась с чашкой имбирного чая.

– Выпей немного прямо сейчас. Чуть позже поешь.

– Простите, – промямлила Мэйлин. – Я не знаю, что со мной такое.