Он говорит «Чулина», но я научился менять его «л» на «р».

Поменял букву и замер. «Чурин»? Стоп! Пару часов назад, ранним утром, ещё в гостинице, я просматривал на планшете анкеты БРЭМа, чтобы назвать своему гиду и переводчику желаемые для поиска харбинские местечки. И в анкете тёти Милы сотый раз увидел, в каком она магазине работала. Мне ещё и мой двоюродный брат Виктор Усачёв (сын Александра) из Омска привозил, а я скопировал – выписку из китайской «трудовой книжки» тёти Милы. Как она работала в магазине Чурина, как росла по служебной лестнице.

И это – именно магазин Чурина, тот самый?

Я спрашиваю своего экскурсовода – это какой-то новый универмаг Чурина, а не тот, который был семьдесят лет назад? Он несогласно качает головой и подводит меня к мемориальной доске, где написано, что это памятник архитектуры, что построено это здание компанией русского купца Ивана Чурина в 1908 году. Иероглифы, иероглифы, но цифру-то я и сам вижу. Показывает на торец здания и объясняет, что над входной группой иероглифы с названием торгового центра – «Чурин и K°». Неужели как раз здесь работала тётя Мила?

Входим в магазин. Юра еще не проводит меня вглубь, а я уже издалека вижу написанное латиницей приглашение в большущую секцию – ChurinFood. Убеждаюсь, что да, Чурин, тот самый. Юра воодушевлённо рассказывает, что по утрам здесь выстраиваются большущие очереди за хлебом и колбасой.

– Такого хлеба в Харбине нигде не купить, только у Чурина. Никто больше настоящий русский хлеб не выпекает.

Юра тут же мне и себе купил по булочке – они тёплые, из печи. Потом он ждёт, что после его рекламы я куплю колбасу:

– Мало крахмала и много мяса, – и добавляет, не избежав речевой ошибки: – Вкусный такой колбаса.

Но на этот раз я не поддаюсь на рекламу. Обойдусь без «колбаса».

Иркутский купец Иван Чурин вообще-то умер в 1895 году – то есть 120 с лишним лет назад. Открытые им лично магазины – в Иркутске, Благовещенске, Владивостоке. Дети и сподвижники сохранили его имя, когда при строительстве КВЖД стали открывать магазины «Чурин и K°» в Харбине и Мукдене.

А тот универмаг, в котором мы сегодня оказались, – он для «Чурина и K°» стал уже вторым универмагом в Харбине, первый был двухэтажный, и его давно нет. А этот, четырёхэтажный, по словам Юры, ещё 15 лет назад считался самым большим универсальным магазином в Харбине. Потом уже понастроили громадных торговых центров, а до этого весь двадцатый век огромнее всех среди универмагов был «Чурин».

Универмаг здесь – в прямом смысле. Всё-всё-всё. Четыре этажа: кроме гастрономии – одежда, обувь, бытовая техника и электроника, множество брендов.

Чурина я в этой книге вспомню не раз. «Чурина» как универмаг. В нём работали мои родные Онучины – Николай Григорьевич, София Алексеевна и их дочь Людмила.

Роднёй Онучины станут нам уже после эмиграции – в 1955-м, то есть уже в СССР.

И снова – история семьи, переплетённая с историей России. Напыщенно? Но это так и есть.

Отец тёти Милы – Николай Григорьевич Онучин. Чисто «белый» эмигрант – белый без всяких пятнышек. Родился в Чите в 1892 году. Как пишет о себе: «Образование низшее». Два класса Читинского землемерного училища. «Жил в Чите при родителях, имевших там дома и сдававших их под квартиры». Настоящая профессия и специальность – «никакой». Место службы – торговый дом «Чурин и компания». Семья – жена и дочь. Проживают в Харбине на улице Раздельной, что в Модягоу, дом под номером 36, пятая квартира, вход со двора.

Германская война для него – в 25-м Туркестанском стрелковом полку. Здесь приостановимся. Чтобы без скороговорки. Когда в БРЭМ его переспрашивали: «Значит, воевали вы в составе Туркестанского полка?» – то он настойчиво уточнял: «В составе 25-го Туркестанского полка», – напирая на порядковый номер, на цифру. Это – знаменитый полк. Брусиловский прорыв летом 1916-го – одна из нескольких битв, в которых отличился 25-й Туркестанский.