Здание, обнесенное высоким забором, таким же, как обносят тысячи школ по всей стране, имело всего один вход – железную калитку. Подойдя к ней, я обнаружил, что она заперта, но рядом был неприметный звонок, на который я и нажал.

– Здравствуйте, вы к кому? – прозвучал холодный, строгий мужской голос.

– К Андрею Геннадьевичу, – ответил я, увидев под кнопкой звонка маленький железный динамик, из которого доносился сердитый голос.

– Здесь нет таких, – сообщили мне. На долю секунды я даже обрадовался, что там «нет таких». Говорящий со мной голос напомнил мне тембр нашего военкома, который, казалось, спал и видел, как забрать меня в армию. Отойдя от железной калитки метров на тридцать-сорок, я достал визитку и опомнился. Оказывается, я перепутал местами имя и отчество загадочного Краснова. Я вернулся к калитке и снова нажал звонок.

– Здравствуйте, вы к кому? – как в первый раз прозвучал голос из звонка.

– Я к Геннадию Андреевичу, – сказал я осторожно, пытаясь не раздражать собеседника.

– Проходите.

– Спасибо.

Через мгновенье раздался звонкий щелчок, ясно сигнализируя мне, что железная дверь теперь открыта. Пройдя по тихому внутреннему двору, я вошел в помещение. Охранник внимательно осмотрел меня, нажал на кнопку, место расположения которой я не понял. Раздался новый резкий и громкий цвырк электрозамка.

– Проходите, – сказал охранник. – Вам прямо по коридору, там лестница на второй этаж, кабинет № 31. Вас ждут.

– Спасибо, – кивнул я стражу этого здания и отправился по указанному маршруту. Коричневый линолеум под паркет был почти новый. Каждое окно длинного коридора украшал белый тюль, свисавший практически до самого пола. Шторы на окнах были из очень плотной ткани, если бы их закрыли, ткань не пропустила бы ни одного луча света. Сами окна были пластиковые и сильно диссонировали с возрастом здания, которому было не менее двадцати лет.

Негромко постучав костяшками пальцев в дверь под номером 31, я вошел внутрь.

– А, это вы, мой юный друг?! Здравствуйте, здравствуйте! Проходите, я вас жду. Рад, что пришли. Проходите, проходите, не стесняйтесь, – увидев мою нерешительность, любезно приглашал Геннадий Андреевич.

– Спасибо, – снова сказал я. В этот день я был чрезмерно вежлив, такое бывает, когда я волнуюсь. Какая-то беспричинная на первый взгляд тревога все возрастала и возрастала. Я вошел в просторный кабинет с двумя столами.

– Проходите в лабораторию, – пригласил меня ученый и указал рукой на дверь в стене.

– Спасибо, – снова сказал я и мысленно обругал сам себя за неуемную вежливость.

– Вот она, родимая, – сказал Краснов, потирая руки и включая свет. Лаборатория была необычной. С разноцветными мензурками, она не была приспособлена для изучения фенолов, а больше походила на нерабочую лабораторию, сделанную для съемок фильма. Ни пробирок, необходимых для опытов, ни штативов для них, ни горелок, ни даже шпателей – ничего того, что необходимо для практики даже в самой простой лаборатории.

– Скажите, а опыты вы где проводите? – первым делом поинтересовался я.

– Так здесь же и проводим. Тут есть все для этого, – ответил Краснов, явно не понимая, что в таких условиях проводить опыты невозможно. А он еще что-то говорил про секретную лабораторию.

– Интересно, – сказал я равнодушно.

Я ожидал увидеть что-то грандиозное, а мне показали какую-то дыру.

– Алексей, я слышал, вы учились в Китае? – вкрадчиво спросил Геннадий Андреевич, очевидно, затевая основательную беседу.

– Да, я окончил химфак Харбинского сельскохозяйственного университета.

– Что вы знаете о гербицидах?

– Почти все, – уверенно сказал я.