Да только судьба ли это? Следующей же ночью зарубил Щербатый топором обоих — и Павлуху, и Ваську. А после в лесу зарыл. Нет атамана, нет и шайки. А кубышка с награбленным добром — вот она, достанется тому, кто хитрее окажется.

***

На вокзал они хотели приехать заранее, но благие намерения вечно оборачиваются какой-нибудь ерундой. Конечно же, у отвозившего их Сашкиного отца, что-то забарахлило в машине, пришлось срочно садиться на троллейбус, который, кряхтя и стеная, тащился по улицам, словно катафалк. В итоге, Мика с Сашкой примчались на перрон за три минуты до отхода поезда, и первыми, кого они там увидели, были Регина и нежно обнимающий её сзади Дэн.

В такие минуты трудно сохранить безразличное выражение лица. Очень трудно. Мика так и не поняла, удалось ли ей это.

— Быстро в вагон, — увидев их, скомандовал Кайсаров и что-то пометил в блокноте, — наши места с шестнадцатого по двадцать восьмое.

Ах, вот как… Но ведь вчера ещё говорилось, что едет десять человек. Ещё двое — вот они, стоят в обнимку. А кто третий?

Третий высунулся из окна и помахал им рукой — Ромка Кайсаров.

В Академии было довольно сложно иметь отца-преподавателя, таких «деточек» априори считали бездарностями, пролезшими по блату. Именно поэтому Кайсаров-младший с первого курса кинулся доказывать всем свою самостоятельность и непомерную крутизну. И довыпендривался — этой весной его едва не выперли. Об этой истории с какими-то богемными девицами и обкурившимися панками были наслышаны все и в разных вариантах. Сам Роман учился курсом младше Мики, а выглядел эдаким наглым принцем — высокий брюнетистый красавчик с длиннющими ресницами и лучезарной улыбкой. Ей такие не нравились, потому что со своим малым ростом она рядом с ними чувствовала себя не слишком уютно. Как пекинес рядом с ротвейлером.

Итак, папенька решил не отставлять отбившего от рук балбеса без присмотра. Ну что же, мотивы понятны. Бедный Ромка!

***

Мика протискивалась между рядами полок, этюдник цеплялся за все, за что только мог, сзади подгонял Сашка, пиная ее под коленки ее же сумкой. А она все думала о том, что ещё можно все изменить — повернуть обратно, выскочить из поезда и остаться на перроне. И пусть катится к чертям эта поездка! Это было выше её сил — видеть их каждый день, постоянно. Ведь наверняка это Регина уговорила Дениса сменить группу, ей доставляло огромное, просто патологическое наслаждение демонстрировать Мике своё превосходство. Черт, черт, черт!... Ну почему у неё всегда так?

— Ты чего чертыхаешься? — спросил Сашка, швыряя сумки на полку. — Из-за этих? Плюнь!

Она не успела сойти — за окном уже проплывало здание вокзала, провожающие и носильщики с пустыми тележками.

Или точка отсчета была именно тут?

***

— Игнатка-то где? — спросил старик, с трудом поднимая морщинистые веки. На иссохшем лице седая с редкой рыжей искрой борода выглядела необыкновенно нарядно. И это почему-то раздражало Афанасия. Но отца было жалко, ох, как жалко.

— На дворе Игнатка, — сын, кряжистый, неловкий мужик лет сорока подсел к отцовской постели. — Позвать?

— Не надо. — Старик пожевал впавшими губами и снова закрыл глаза. — Так отойду, незачем парнишке глядеть.

— Ты, батя ещё поживешь, — с излишней горячностью начал Афанасий, но отец снова шевельнул губами, и он мигом смолк.

— Слушай… — прошелестели губы. — Помнишь, когда ты мальцом был, чуть старше Игнатки, я тебя в лес водил? На то место, где Гришку Кистеня порешил?

— Помню, батя, — кивнул сын, недоумевая, с чего это старик припомнил такую давность.

— Ну так вот. Место я показал, а после услал тебя. Помнишь?