Я в растерянности стоял в зарослях. Казалось, мне только что представили еще одно шоу, совершенно не такое, как концерт кото. Важное и красивое шоу, в котором нужно было разглядеть и понять множество загадочных моментов.

На следующее утро, 9-го числа, я снова проснулся от звона колокола Юкихидэ, но хотя, кажется, у меня вошло в привычку вставать рано, в тот день голова у меня была тяжелой и чувствовал я себя неважно. Я не мог заснуть допоздна, обдумывая, что бы могло значить увиденное прошлой ночью. Я испытывал смешанные чувства, так как я постепенно начинал все больше уважать хозяйку «Рюгатэя», но с другой стороны, не мог заставить себя верить ее мужу Кадзуо. Я понимал, что даже в разгар такой трагедии Икуко Инубо не потеряла самообладания и старалась защитить свою семью и всех гостей. Я восхищался ее терпением и упорством. Однако ее поведение вчерашней ночью было совершенно недостойным, которого ни в коем случае не должна была позволить себе хозяйка, по существу управлявшая всем «Рюгатэем». Я никак не мог заставить себя сочувствовать Кадзуо, но все-таки мне было жаль Инубо. Честно говоря, я решил, что она ужасная жена.

Я вышел в коридор. Хотя пришла весна, но раннее утро было еще прохладным. Я почувствовал, как влажный воздух коснулся моих щек, и, едва заметив это, я увидел вдалеке деревья в белой дымке и капли дождя, падающие на траву. Харуми Накамару умерла, Эрико Курата умерла, Фудзивара покинул гостиницу, и никто больше не приходил ко мне в комнату позвать на завтрак. Осталась одна Сатоми, но ей надо было ходить в школу.

Тростниковая дверь в «Бэкко-но-ма» слева от меня открылась, и в коридор вышел Сакаидэ. Мы кратко обменялись утренними приветствиями. Выражение лица Сакаидэ было несколько сдержанным, вероятно, из-за мрачного тона моего голоса. Я очень растерялся. Должен ли я рассказать ему, чем занималась наша хозяйка вчера вечером?

Но в итоге я не смог открыться. Сакаидэ, как и я, казалось, относился к Икуко Инубо с симпатией и уважением, поэтому было бы неправильно так говорить ему о ней.

Мы по очереди вымыли руки и, храня молчание, плечом к плечу пошли по коридору к «Рюбикану». Я чувствовал бессмысленность разговоров о версиях расследования этого дела. Наши рассуждения – всего лишь рассуждения дилетантов. От них никакой пользы. Сколько бы мы ни говорили об этих событиях, людей продолжают убивать, и мы понятия не имеем, кто преступники и каковы их намерения. Значит, мы должны надеяться на появление Митараи? Однако он прислал мне всего одну короткую телеграмму и, похоже, был весьма занят.

По пути мы прошли мимо «Касиваба-но-ма». Я заглянул внутрь, но не обнаружил там никаких признаков присутствия детективов. С тех пор, как три тела были украдены из крематория, детективы бесследно исчезли из «Рюгатэя». Понятно, что они вели расследование, но мне казалось, что не стоило покидать «Рюгатэй» всем троим сразу. Короче говоря, как однажды сказал Танака, им оказалось не по силам раскрыть это дело. Продолжение записок о нем я собирался послать Митараи в ближайшее время.

Когда мы вошли в большой зал «Рюбикана», с нами весело поздоровалась Икуко Инубо.

Сакаидэ тоже пожелал в ответ доброго утра, но я смог ответить ей только молчаливым кивком. Мои чувства по отношению к ней оставались такими же запутанными, как и накануне. Я осознавал, что к ним примешивалась и некоторая обида. Затем я вспомнил ее полное обнаженное тело, которое видел ночью, и келоидные рубцы, очевидно, следы от ожогов, покрывавшие ее кожу от спины до ягодиц, и тайно смутился. Откуда эти ожоги? Что это значит? Загадки в моей голове только множились.