Приказ оборудовать на Заозерной пограничную заставу пришел в Посьетский пограничный отряд 8 июля. На следующий день, 9 июля, советская резервная пограничная застава скрытно выдвинулась на высоту и на ее вершине началось сооружение окопов и проволочных заграждений, усиленных фугасами. Для руководства работами по инженерному оборудованию высоты был направлен начальник инженерной службы отряда лейтенант Василий Виневитин.

{РИ}

15 июля в 17.00 группа из пяти японских офицеров вела скрытное наблюдение за высотой, а недалеко, в 150 метрах на берегу озера Хасан, укрывшись, находились лейтенанты советских пограничных войск Курдюков и Виневитин – они, в свою очередь, следили за «гостями». Из итогов наблюдения советским пограничникам стало ясно, что японцы хотят осмотреть восточные склоны Заозерной. Японцы не заметили советских пограничников, встали во весь рост и двинулись по склонам. Властный оклик «Стой, стрелять буду!» оказался для них настолько ошеломляющим, что, ни секунды не раздумывая, они стремглав бросились наутек. Виневитин прицелился и выстрелил. Один из нарушителей упал с простреленным черепом. Убитый – им оказался японский разведчик Мацумма Сакуни – поверх формы имел накидку и гражданское кепи, под накидкой – полевой бинокль, фотоаппарат, «маузер», а в сумке – блокнот с результатами наблюдения. {РИ}

После визита в Народный комиссариат иностранных дел японского поверенного в делах, нарком Литвинов немедленно доложил об итогах состоявшегося диалога генеральному секретарю ЦК ВКП(б) Кирову и Предсовнаркома Молотову. Был срочно созван Совет Труда и Обороны.

В целом, партия и правительство ситуацию решили не нагнетать. Концентрировать на доселе пустынном отрезке границы войска, а, тем более, объявлять в Дальневосточном военном округе мобилизацию четырех возрастов или военное положение, как это было сгоряча предложено Уборевичем, было признано излишним.

– Налицо, вероятно, желание отдельных японских офицеров получить повышение по службе за счет демонстрации воинского духа. Для нас сегодня самое разумное поведение будет заключаться в том, чтобы не поддаваться на провокации, и тем самым не дать японской военщине повода для агрессии – предложил наркоминдел Литвинов.

– Товарищ Уборевич вспоминает, видимо, «штурмовые ночи Спасска, и Волочаевские дни» – усмехнулся в усы Орджоникидзе.

Действительно, распеваемая по всей стране песня касалась именно событий 1922 года. Тогда, 17 августа 1922 года Уборевич был назначен председателем Военного Совета, военным министром Дальневосточной Республики и главнокомандующим Народно-революционной армии и флота Дальневосточной Республики. Под его командованием НРА 9 октября взяла штурмом Спасский укрепленный район и 25 октября вошла во Владивосток. 22 ноября 1922 года с упразднением ДВР НРА была переименована в 5-ю Краснознаменную армию, а Уборевич назначен её командармом до июня 1924 года.

– Действительно, мощь нашей Красной Армии, и ее авторитет на международной арене так высоки, что война совершенно невозможна – согласился и Каганович.

Такую позицию, хотя и с некоторыми оговорками, поддержали и остальные члены СТО, включая и товарища Кирова. В качестве единственного дополнения Киров предложил вынести ситуацию за пределы узкого круга кремлевских кабинетов.

– Власть у нас принадлежит партии, и ее члены должны быть объективно проинформированы о ситуации партийной печатью. При этом, конечно, не в ущерб безопасности пограничников, и не по вопросам, составляющим государственную или военную тайну – пояснил позже Сергей Миронович главному редактору «Правды» Бухарину.