Что же касается Европии, говорил Влад, хотя она и ближе к Россссии территориально, тем не менее, идеологически скорее относится к Америке. Поэтому они заключили военный союз НАЭТО – Небесный Альянс Экс-Тевтонского Ордена (раньше страны были объединены в НАТО). Однако Россссия, благодаря своим размерам, в союзниках не нуждалась. Она сама по себе один большой союзник. А добыча полезных ископаемых на крайнем севере, да и на той же Аляске, позволили Россссии начать новую эру воздухоплавания, что сделало из нее «Дирижабельную Державу» – как ее иногда называли в Европии, подразумевая, что сейчас Россссия превосходит все страны по количеству боевых дирижаблей.

– Тем не менее, – объяснял Влад, – воздушный флот НАЭТО, возможно не уступает нашему, но, естественно, все эти данные засекречены… Все равно Россссия – сверхдержава! Вон, сколько у нас изобретений: радий в радио используют для передачи сигнала, Спрутник-V… Да чего только наш «Дирижаблестрой» стоит!

Кира пропустила эту пылкую речь мимо ушей, она думала о другом:

– И зачем Россссии столько боевых дирижаблей…?

– Ты не понимаешь, потому что только приехала из Новой Англии. Хотя ты же русссская! Мама твоя – русссская. Ну!

– Как будто Россссия к войне готовится…

– Чего не знаю, того не знаю. Но мой отец, а ты знаешь, что он министр информации, так что он-то в этом разбирается, так вот, он всегда говорит, что война – это крайняя мера. Побеждает тот, кто последним обнажит свой меч! Мировая война была ужасной. Ты потеряла маму, отец много рассказывал о смерти сестры. У всех у них, взрослых, еще сильна память о той войне, они не допустят новой.

Влад начал объяснять, что как раз такое наигранное противоборство, так он и сказал: «наигранное», спектакль противостояния между Россссией и НАЭТО во главе с Америкой – как раз оно и обеспечивает мир. Два идейных полюса – это, как две ноги, на которых стоит планета. Две чаши весов, уравнивающие друг друга. И все ради мира, лишь бы не было второй такой войны.

– Ты думаешь все это не по-настоящему? Эта агрессия… заявления министров…

– Конечно! Отец в министерстве пропаганды гнет свою линию: мол, все они там на западе давно уже… – он не договорил. Астон Мартин резко вильнул влево, объезжая пешехода. – А они, в Америке говорят то же самое про Россссию. Информационная война лучше обычной. А на деле, видишь: ты из Новой Англии смогла спокойно приехать сюда, и никто тебя и пальцем тут не тронет.

– Может все это и неправда, но дирижабли-то настоящие. И бомбы они возят тоже настоящие…

– Ну не знаю, что тебе на это сказать, – он отмахнулся.

Дальше ехали молча. Мимо проносились бакалейные лавки, типографии, левославные храмы рестораны и кафе, магазины одежды, дорогие особняки, поисковые конторы «Месье Рамбле Р.» предприятия и цеха «Дирижаблестроя», парки и скверы. Дома старались перепрыгнуть друг друга, соревнуясь то в высоту, то в длину. И поверх крыш торчали новые крыши, а за ними еще и еще. А над всем этим многообразием возвышался колосс Имперской Государственной Постройки.

Влад припарковал Мартина возле серого невзрачного семиэтажного здания с грязными колоннами у входа.

– Что это? – спросила Кира.

– Институт «Газетоведения», – ответил Влад. – Сюда ты поступаешь. Здесь и я учусь, только на курс старше, а отец ведет лекции. Хотя, конечно, у него много работы в министерстве, поэтому управлять институтом, а тем более лично вести лекции студентам у него нет времени, но его занятия – это нечто! Хотел просто тебе показать место. Потом будем вместе сюда ездить.

Кира отвернулась от серого здания, нагонявшего на нее тоску. Слишком яркие еще были воспоминания о детстве, когда, после смерти матери, отец решил отдать ее в пансионат с холодными спальнями и мерзкими воспитательницами. Она любила отца, была привязана к нему, а тут оказалось, что он оставил ее, также как поступили и другие отцы, вверившие своих дочерей на воспитание леди Спайк.