Незадолго до того злосчастного дня он впервые позволил себе допустить мысль, что Господь послал ему вторую Анастасию. Смутное предчувствие зарождения новых чувств ещё больше усилило внутренний дискомфорт при возвращении из клиники домой к жене. Нелюбимая женщина, с которой он был связан узами брака, казалось, делала всё, чтобы атмосфера в их семье с каждым днём становилась всё тягостнее и напряжённее. Её нарастающие претензии, выражаемые частыми истериками и вульгарными скандалами, интеллигентный и сдержанный Антониос переносил с большим трудом, но заговаривать о разводе, казалось, было совершенно бесполезно. А в центре всего этого вулкана стоял сын…

Ребёнок всегда вызывал у него смешанные чувства. Николас родился, когда Антониос был уже в достаточно зрелом возрасте, чтобы оценить всю значимость понятия продолжение рода. Появление позднего ребёнка действительно разбудило в нём все те отцовские чувства, на которые он вообще был способен. Но, по иронии судьбы, сын, казалось, не унаследовал от него ни единой черты и не выказывал ни малейших признаков того, что когда-нибудь сможет разделить с ним его интересы. Иной раз, воодушевляясь, Антониос пытался заниматься развитием Николаса. Показывал ему разных насекомых, паучков и муравьёв, объясняя их строение и образ жизни. Но ребёнок в ответ только испуганно таращил на него свои огромные глазищи и всем своим видом говорил, что через минуту расплачется то ли от гадливости, то ли от того напора, с которым отец вводил его в общий курс зоологии. Обычно в такие моменты рядом, как назло, оказывалась Андри, которая хватала малыша в охапку и с возмущённым видом, словно наседка, спасающая от кота своего единственного цыплёнка, уносила прочь. Такое поведение жены и сына ещё больше остужало желание Антони – оса принимать какое-либо участие в воспитании малыша и мешало выстроить дружеские отношения с Николасом. Ему виделось, что мальчик растёт слишком слабохарактерным и зависимым от матери. От неумения завязать отношения с сыном Антониос, по большей части, испытывал чувство растерянности и раздражения – характером мальчика, а также тем, что ребёнок уж слишком был похож на жену. Он совсем не замечал, что Николас искренне тянется к нему, но в своём восхищении перед суровым образом родителя побаивается его и чувствует себя неуверенно. В то же время мальчик радовался любому знаку внимания со стороны отца и в то роковое утро был совершенно счастлив, что в садик его отвозит папа…

…Евгения перестала существовать в его жизни в тот момент, когда поневоле стала для него вестником смерти. По его просьбе она отправилась к машине и, к своему несчастью, оказалась первым человеком, рассказавшим ему о случившемся. Бедная девушка оказалась без вины виноватой и долгое время мучилась от того, что не могла понять, за что же он так резко к ней переменился. Ей казалось, что именно сейчас её искренняя любовь и сочувствие помогут им сблизиться. Антониос же навсегда от неё отдалился и наглухо закрылся в своём горе, словно вынося себе приговор: недостоин любви… Зарождавшееся чувство было похоронено вместе со смертью сына…

На следующий же день после их совместного со Ставросом расследования София бросилась звонить Стелле, своей двоюродной сестре, проживающей с семьёй в Ларнаке. Не то чтобы она рассчитывала, что ей сразу же удастся узнать всю подноготную жизни доктора Николау, но шансы, что рано или поздно ниточка общих знакомых сомкнётся, всё же были. Стелла внимательно выслушала просьбу родственницы и пообещала расспросить всех своих приятельниц о вышеупомянутом хирурге.