– Чем будем заниматься? – Спросил я Серьгу, когда мы вылезли из погреба.

– Не знаю. Можно сходить пленных посмотреть. А потом до Каримулы. Хоть проводим. А то когда теперь увидимся. Ксюш, я корку хлеба пленным возьму. – Крикнул он сестре.

– Бери. И тарашек сушёных возьми, кушать все хотят. Фляжку возьми, по пути на роднике воды наберёте. Только назад верни, а то батя за флягу, сам знаешь, голову открутит.– Я заскочил в дом и повязал кинжал поверх льняной рубахи.

– Ты, что, тоже в горы, собрался? Ножик, зачем нацепил?– Спросила, посмотрев на меня Оксана.

– Да так, для форсу. – И поправив перевязь кинжала добавил.– Вообще – то к абрекам идём, всё может быть.

– Ладно. Вечерять прийти, не забудьте. Слышь Серьга, смотри, поздно придёте, мать заругает. Держите. – Она сунула мне в руку котомку. Потом перекрестила нас и продолжила заниматься своими делами.

Мы шли по улицам Петровска. Я тащил котомку с хлебом и сушёной рыбой, а мой названый брат, пустую флягу с крышкой, размером с небольшое ведро, литров на шесть. Невысокие здания города, в основном двух и одноэтажные, образовывали довольно широкие, мощёные гладким камнем улицы. Почти все нижние этажи, были заняты под магазины. Возле одного из них, под вывеской «Ювелирные украшения», сидел рыжий паренёк. Он усердно – сосредоточенно пытался, что-то откапать в глубинах своего огромного носа.

– Здорова Беня, как поживаешь? – Проходя мимо него, сказал Серьга.

– А Серьга. И тебе не хворать. Говорят сегодня твой родственник, с Таркинским Аташкой схлестнулся. Только не пойму, кто победил. Таркинские говорят, что победил их боец, а Петровские, что наш, не знаю кому верить.

– Победила дружба. – Сказал я.

– Так не бывает. Ты что ли родственник? – Спросил Беня, не прекращая раскопки в носу.

– Я. Палец не сломай.

Беня не спеша, достал палец из глубин носа, осмотрел его со всех сторон, затем тщательно вытер его о штаны и выдал:

– Вы куда? Я с вами.

– Да мы вообще-то до зиндана, пленных подкормить.– Ответил ему Серьга.

– Угу, я с вами. Беня. – Сказал он, протянув мне руку.

– Перстень.– Ответил я.

– Я вижу, Кубачинский.

– Что, Кубачинский?

– Ну, перстень.

– Не знаю.

– Я знаю. У меня отец, такими в лавке торгует. – Сказал он, разглядывая кольцо.– Только твой, похоже на заказ делали, камень не обычный, чёрный. Такие редко попадаются. Пошли что ли.

У городского родника, мы остановились, набрать воды. А спустя не большой промежуток времени, дошли, до армейской палатки. Возле неё сидело, около десятка понурых горцев, разного возраста.

– Осади, куда прёшь? – Огромного роста Апшеронец с мушкетом и, саблей на боку вышел из- за палатки. Он пошёл в нашу сторону, с явным намерением, не пустить нас к арестованным.– Осади, говорю! Не положено, подходить к арестованным.

– Да ладно тебе дядь, мы вон, воды да покушать пленным принесли.– Серьга взял у меня из рук котомку и потряс ей перед лицом караульного.

– Хорошо, давай я передам. – Солдат взял у него котомку и вывалил её содержимое на землю возле арестантов.

– Чего ж ты дядь, еду как зверям на землю кидаешь? Они же тоже люди. – Возмутился я.

– Эти люди знаешь, сколько моих друзей на тот свет отправили? – Разозлился на меня Апшеронец.

– Так и друзья твои, наверняка их не щадили. – Не сдавался я.

– Болтаешь много, щенок. Думаешь, они с нашими пленными, лучше обращаются? Забирай свою котомку и проваливай.– Он бросил в меня котомку и, собрался уже уходить.

–Дядь, а дядь давай воды тоже нальём, зря, что ли через полгорода тащили или себе отлей? Только флягу верни, а то батька выдерет. – Серьга протянул Апшеронцу баклагу.