– Есть труппа, которая ездит по северным землям. Палдрин Лей и Себаст Беррин. Три года назад там было двое на одно амплуа. Найди их, тогда будет шанс взять актера, уже знающего все роли. Палдрин из хаавирков: это может добавить экзотики, если давать представления в южных землях.

– Поспрашиваю. Когда вам уходить?

– Нынче вечером.

– Обязательно в одиночку?

Отступник помедлил. Ответа он и сам пока не знал. То, что он задумал, было неосуществимым. Столь же безнадежным, сколь и неминуемым. Он приносил в жертву самого себя, что странным образом облегчало жертвоприношение. Позвать кого-то на смерть вместе с собой не такое уж благодеяние. И все же, если от этого зависит успех или неудача, спасение или гибель мира…

– Не обязательно, – ответил он. – Есть человек, способный помочь. Не из актеров.

– И уж точно не ответите, что за тайная цель тащит вас невесть куда? – спросила Кэри и тут же, противореча собственным словам, добавила: – Хоть это-то нам скажите.

Отступник провел языком по губам, мысленно подбирая слова, которых не говорил даже себе. Найдя их, усмехнулся.

– Может показаться чересчур пафосным, – предупредил он, поскребя длинным пальцем в бороде.

– Ничего.

– Я намерен убить богиню.

Китрин бель-Саркур, доверенное лицо Медеанского банка в городе Порте-Олива, вышла из конторы банка с высоко поднятой головой и спокойным лицом. В груди клокотала ярость.

Порте-Олива вступала в весеннюю пору. Яркие тряпичные флажки и искрящиеся стекляшки, оставшиеся после праздника первой оттепели, так и валялись на улицах, мало-помалу врастая в весеннюю грязь. В холодных закоулках, куда не доставало полуденное солнце, еще лежал снег.

Изо рта Китрин вырывались белые облачка, словно ее тело, как кипящий котел, выбрасывало наружу клубы пара. Морозного воздуха девушка почти не замечала.

Перед ее глазами теснились на мостовых мужчины и женщины разных рас – куртадамы с гладким мехом, украшенным бусинами, узколицые цинны, ясуруты в бронзово-золотистой чешуе, темно-хитиновые тимзины, розовощекие первокровные. Одни ей кивали, другие уступали дорогу, большинство не обращали внимания. Подернутое дымкой небо Порте-Оливы, взирая сверху, видело в ней не представителя одного из крупнейших банков в мире, а просто-напросто юную девушку, циннийку-полукровку в ладно сшитом платье.

Из дверей харчевни на Китрин повеяло теплым воздухом, ноздрей коснулись успокаивающие запахи пивного хмеля и свежего хлеба. Стянутые в комок внутренности немного расслабились. Ярость сошла на нет, обнажив скрытые под ней, как под маской, отчаяние и безысходность. Китрин едва сумела выдавить улыбку для молодого цинны, подошедшего взять у нее шаль.

– Обычный столик, магистра? – осведомился он.

– Благодарю, Веррил, ты очень заботлив.

Цинна, улыбаясь, отвесил преувеличенно церемонный поклон и широким жестом пригласил следовать за ним. В любой другой день Китрин нашла бы это очаровательным.

За столик, расположенный в глубине харчевни и наполовину отгороженный от общего зала занавесью, она дополнительно платила хозяину несколько монет. Порой, когда ей не претили сторонние беседы, она подсаживалась к общему столу и заводила разговор со случайными посетителями. В южной части города, где кипела портовая жизнь, можно было наслушаться баек от матросов и путешественников; на севере, где драконья дорога переходила в главную площадь с собором и дворцом наместника, – новостей о континентальной торговле. Однако, помимо охоты, за сведениями иногда хотелось и просто поболтать, а харчевня стояла ближе всех к ее банку – ее собственному банку, кто бы что ни думал.