На отдых времени не оставалось, и Клара не понимала, как мужчины, включая ее мужа, такое выдерживают.

Для нее пора коротких дней и длинных ночей была порой отдыха. Целыми неделями до и после солнцеворота Клара отлично высыпалась по ночам. Дни проводила у камина с вышивкой в руках, умом погруженная в спокойное недеяние. Зимняя неподвижность была ее убежищем, и мысль о годе без зимы ужасала так же, как мысль о ночи без сна. Молодость давно прошла, седины стало так много, что уже не имело смысла прятать ее, выдергивая белые волоски. Замужняя дочь уже сама стала матерью. Но даже в юности Клара знала, что зима – ее время года, проводимое вдали от светской жизни.

А весна – возвращение.

– Побочные религиозные культы были всегда, – произнесла она. – Леди Терниган воспитывалась на таинствах авишей, и ничего дурного с ней не произошло.

– Меня заботит лишь, что настоящие священнослужители останутся без дохода, – отозвалась леди Каста Кириэллин, герцогиня Лахлорен. – Клара, у тебя ведь сын готовится стать священником?

– Викариан, – подтвердила Клара. – Правда, он всегда говорил, что у каждого верующего своя вера. Если появится новое вероисповедание, он наверняка сумеет выучиться и новым ритуалам.

Леди Джоэн Маллиан, самая молодая из всех, подалась вперед. Сквозь кожу щек, бледную, как цветок маргаритки, виднелась каждая капля крови – злые языки поговаривали, будто это наследие бабушки-циннийки.

– Я слыхала, – шепнула она, – что на таинствах авишей заставляют пить собственную мочу.

– Как чай у леди Терниган, без сомнения, – вставила Каста Кириэллин, и все засмеялись, даже Клара.

Шутка вышла дурной и жестокой, но чай у Иссы Терниган и вправду подавали весьма своеобразный.

Дамы сидели всемером, каждая в новых одеждах ярких оттенков. Кларе в такие дни вспоминались религиозные ритуалы; женский щебет и яркие ткани воспринимались как попытка подражать растениям, цветущим в надежде породить новые бутоны. Сады, где происходил разговор, принадлежали Саре Коп, вдовствующей герцогине Анс, восседающей во главе стола; ее кружевное платье сливалось белизной с серебристо-седыми волосами. Герцогиня многие годы страдала глухотой и не участвовала в беседах, лишь часто улыбалась и, по-видимому, получала удовольствие от общества.

– Клара, дорогая, – заговорила Каста Кириэллин, – до меня дошли совершенно невероятные слухи. Будто бы твой младший добивается Сабиги Скестинин. Это ведь неправда?

Клара сделала долгий глоток чая и лишь потом ответила:

– Джорею прислали официальное представление, он его принял. Нынче после полудня я встречаюсь с Сабигой, впрочем это лишь этикетные формальности. Она росла чуть ли не у меня на глазах, и я не очень понимаю, к чему эти церемонии знакомства с девушкой, которую мы и так знаем, особенно когда ей остается лишь получить одобрение Доусона. Но обычай есть обычай, разве от него уйдешь?

Клара, улыбнувшись, подняла голову и на миг замерла. Если кто-нибудь желает припомнить Сабиге былые грехи, сейчас самое время. Однако в ответ Клара увидела лишь вежливые улыбки и взгляды украдкой. Стало быть, для Джорея перспектива хоть и не считается блестящей, но не вызывает ни открытых насмешек, ни попыток изобразить озабоченность. Что ж, можно так и запомнить – на случай, если понадобится.

Джоэн Маллиан вдруг ахнула и всплеснула руками:

– Я не рассказывала? Я видела Куртина Иссандриана! Вчера вечером на приеме у леди Клинн. Все неофициально, вы же понимаете, просто ужин для своих, а поскольку он мой родственник, то нельзя было не идти. Прихожу – а там Куртин Иссандриан, сидит под розами, будто так и надо! Ах да, вы не поверите – он остриг волосы!