После кровавой рубки Финн нашёл умиравшего от страшных ран Осгара и припал к его груди. Увидав деда, Осгар еле слышно произнёс:

И навеки затих.

Горе обожгло сердце Финна, и никогда не плакавший воин зарыдал. С того дня он уже не знал ни радости, ни покоя.

И совсем скоро его постигла ещё одна страшная утрата.

Это произошло на охоте. Неутомимый Бран гнал на Финна олениху, и она закричала:

– О Финн, ни на море, ни на небе не спастись мне от Брана!

Тронутый её жалобами Финн расставил ноги и велел оленихе пробежать между ними. Но едва Бран тоже попытался проскочить между ногами Финна, как тот их сомкнул и невольно погубил своего любимого пса. Осознав, что произошло, убитый горем Финн склонился над бездыханным Браном, и по его щекам потекли слёзы. Всего лишь два раза в жизни плакал суровый Финн.

Говорят, оленихой была мать Ойсина, незабвенная Саба.

И ещё говорят, что Брана и Скеолана до сих пор можно видеть в лесу на горе Алмуин. Они ждут того часа, когда Финн и его могучие воины стряхнут с себя остатки волшебного сна и явятся, чтобы защитить от врагов свою многострадальную родину – прекрасную Ирландию.

Впрочем, о смерти Брана рассказывают и другое.

«…Однажды на холме заметили снежно-белую лань, копыта которой сверкали, как золото, и все собаки бросились преследовать её, вёл их Бран.

Час проходил за часом, а лань всё бежала, и собаки преследовали её, пока одна за одной не упали от усталости, и не осталось ни одной, кроме Брана. Тогда лань направилась в озеро, и, добежав до высокой скалы, бросилась с неё прямо в воду; благородный пёс прыгнул за ней немедленно и схватил лань, когда она поднялась на поверхность; в тот же миг она превратилась в прекрасную даму[56] и, положив руку на голову Брана, затянула его под воду; прекрасная дама и великолепная собака Финна исчезли вместе, и больше их не видели. Но в память об этом событии скала, с которой он прыгнул, именуется Коэгг-и-Бран (Княжество Брана) и до сего дня. Так что имя и память о собаке Финна, о её мудрости и подвигах не были забыты в народе; и многих охотничьих собак всё ещё называют в его честь, ибо считается, что имя это приносит удачу…»[57].

А в горной Шотландии, возле форта Кашли, находится большой камень, напоминающий собачью голову. Местные жители называют его Бхакаин («собачий столб» по-гаэльски). Они верят, что к этому камню привязывали своих собак воины Финна, когда возвращались с охоты.

Крупнейший учёный-кавказовед XIX в. Пётр Карлович Услар писал: «Волк самый поэтичный зверь в понятиях горцев. Лев, орёл изображают силу, – они идут на слабого; волк идёт на более сильного, чем он сам; недостаток силы заменяет отвагой, дерзостью, ловкостью; в тёмную ночь бродит вокруг стада, аула, откуда ежеминутно грозит ему смерть… Попавшись в безысходную беду, волк умирает молча, не выражая ни страха, ни боли. Эти свойства характеризуют героя, по горским понятиям… «Короткоухий ты волк, волчий у тебя нрав», – говорит горская девушка, ласкаясь к любезному»[58].

«Геройский, сильный волк», – отзовётся вайнах (чеченец или ингуш) о настоящем джигите. Даргинец о таком скажет, что он может из волчьего глаза достать огонь. А хевсур непременно добавит, что он – волку подобен.

Примечательно то, что слово «волк» кавказцы используют не только для названия зверя и характеристики достойного мужчины, но и в качестве популярного мужского имени, в том числе и мифологических персонажей. «Волк» – так по-русски звучат имена мегрельского героя Гериа, хевсурского предка Мгелиа и осетинского родоначальника нартов Уархага.