– Олег, здравствуй! – услышал я мелодичный голос. – Рада видеть.

Рядом стояла Милана в белоснежной кружевной блузке и узким жилетом, обтягивающих брюках цвета чернёного серебра. Иссиня-чёрные волосы обрамляли лицо с кричащим, вульгарным макияжем. Огромные алые губы, жирно подведённые глаза, слишком рельефные скулы с блестками. Но это не портило её, наоборот делало сногсшибательно обольстительной. Она спустилась с эстрады, и я поцеловал ей руку в изящном облаке кружев.

Заметив моё желание, она лукаво улыбнулась, на щеках проявились очаровательные ямочки. Конечно, она знала о впечатлении, которое производила. Но кажется, она старалась соблазнить меня чересчур навязчиво.

– Олег! – раздался фальцет Верхоланцева. – Быстро переодевайся и гримируйся. Заодно снимем крупные планы. Кирилл, семь-восемь планов Верстовского и общие планы зала. Милана, давай на сцену.

– А что мне играть? – спросил я.

– Ты сценарий читал?

– Нет, не успел, – начал я смущённо. – Приехал вчера поздно …

– Ну, в общем, ты любишь певицу. Почти десять лет. Страстно. Она уходит к другому, джазмену, пианисту. Ты пытаешься её удержать…

– И я его пристрелил? – не удержался я.

Верхоланцев не рассердился, наоборот, коротко расхохотался, будто услышал чрезвычайно смешной анекдот.

– Хорошая мысль, твою мать. Точно, этого говнюка надо пристрелить. Обязательно, – сказал он, отсмеявшись. – Так, значит. Дальше. Изображаешь страсть, дикую ревность, ненависть к сопернику и так далее. Понял? Так, давай быстро – одна нога здесь, другая…

Он развернулся и пошёл раздавать указания.

Я зашёл в гардеробную, снял пиджак, начал расстёгивать рубашку. Открыл створки и замер. На меня смотрели сильно подведённые глаза девицы с экзотической причёской «я упала с самосвала» – во все стороны торчали обесцвеченные перекисью волосы.

В первую секунду мы таращились друг на друга, затем на её круглом лице с носом-пуговицей и смешными веснушками отразилось разочарование. Скривившись, будто увидела грязного бомжа, девица вылезла, отряхнула ярко-алое платье, еле прикрывающее попу, и, как ни в чем, ни бывало, направилась к выходу. Я мгновенно представил, что эта фифа наблюдала бы из шкафа, как я раздеваюсь. В сущности, мне нечего стесняться, я стараюсь держать себя в форме: при росте в сто восемьдесят пять сантиметров вешу ровно семьдесят пять килограмм. Да и родители не обделили физическими данными, но почему я должен позволять незнакомой девке разглядывать себя в голом виде?

– Ты что тут делаешь? – я схватил её за руку.

– Отстаньте! – заверещала она, бросившись к двери.

Я мгновенно перекрыл ей выход. Она завопила благим матом, будто я собирался её изнасиловать! В дверь начали колотить, и, скрепя сердце, пришлось открыть. Зрелище было, мягко говоря, малопривлекательным. Я – в полураздетом состоянии рядом с пунцовой девахой с растрёпанными волосами. Девица, как мышь, шмыгнула в коридор и растворилась в толпе. А люди, разочарованные слишком быстро закончившимся шоу, разошлись по своим делам.

Я вернулся, запер дверь, и всё внимательно обыскал. Заглянул под кушетку, в шкафы, за портьеры. Слава Богу, больше никого не нашёл. Вновь открыл шкаф и только сейчас понял, что попал в чужую гардеробную. На вешалках висели костюмы, плащи не только не моего размера, но даже отдалённо не напоминающие стиль тридцатых годов прошлого века. Я решил аккуратно осматривать вещи.

В одном из ящиков шкафа обнаружил несколько коробочек. Тут же валялось несколько запонок. И среди них очень похожая на ту, которую нашёл в пещере. Только эта была в нетронутом состоянии. Сунул находку в карман и осторожно вышел из комнаты.