Первая чёрная полоса в нашей семье наступила осенью, когда Лолита впервые дала Яну арбуз. Сын ел с таким аппетитом и всё время просил добавки, но этот арбуз, видимо, оказался с большим количеством нитратов, и на следующий день всё тельце его отекло, личико опухло, глазки совсем не открывались. Киргизский доктор поставил сыну диагноз гломерулонефрит (острая почечная недостаточность) и не придумал ничего лучшего, как сразу назначить для лечения гормональный препарат преднизолон, который считается препаратом класса А. В последствии пройдя массу обследований и консультаций в различных клиниках, мы выяснили, что это было чудовищной врачебной ошибкой. Отец моего друга Лёшки, один из лучших докторов Смоленской области, уролог Сморгунов Павел Васильевич, долго изучая результаты анализов, извинившись передо мной и Лолитой, откровенно посоветовал не надеяться на продолжительное будущее сына и рекомендовал нам рожать деток ещё. Мы были не просто ошарашены, мы были раздавлены его словами, наш родной мальчишечка, который сейчас катает машинку по белой простыне медицинской кушетки, может уйти от нас навсегда.

Надежда вылечить сынишку забрезжила перед нами, когда меня перевели на такую же должность в Германию, куда Лолита потом присылала мне долгожданные письма.

«Ярик, родной, здравствуй!

Нас отпустили на выходные домой и сегодня, то есть 22 июня получили твое письмо. У нас всё по-прежнему: лежим в больнице, правда анализы у Янухи уже лучше, белок 0, 099, а норма 0,033, а когда только ложились в больницу в Смоленск было 0,300, если помнишь. Янушка похудел, весит уже 11 кг 500 гр., а помнишь взвешивались, был 13,500.

В институте беру академический отпуск. С одной стороны, хорошо, хоть отдохну после больницы, но и год терять жалко, а делать нечего.

Копии свидетельства о браке и рождении Янухи мой отец сделает, только вот не знаю, где моё свидетельство о рождении, надо будет у отца узнать. Но во Фрунзе мы его, по-моему, не брали, а вообще точно не помню.

20 июня приезжали в больницу твои: Анна Ефимовна с Николаем Петровичем. Напиши подробнее: куда попал, как идут дела, куда поселили.

Нового ничего больше у нас нет. Скучаем. Часто снишься мне. Янушка говорит: «Папа туту!» Тоже часто тебя вспоминает.

Завтра опять в больницу, уже начинает казаться, что мы оттуда никогда не выйдем. Ну, вот и всё, сейчас пойду ложиться спать.

Пиши. Обнимаем тебя, целуем. Ян, Лолита».

Спустя неделю после этого письма, пребывая в ГДР, я получил от жены телеграмму, что от инфаркта скончался её отец. На похороны тестя меня не отпустили, так как военнослужащего из-за границы отпускают на погребение только самых близких родственников.

Николай Иванович Сороколетов кроме того, что он был порядочным человеком и доблестным офицером, был замечательным отцом. В отличие от моего родителя, он был любящий и заботливый, мудрый и великодушный, справедливый и милосердный. Если до знакомства с ним на примере своего отца, мне было понятно каким я не должен быть по отношению к своей жене и детям, то после близкого общения с Николаем Ивановичем мне стало понятно, на кого я хочу быть похожим. Мать Лолиты, Светлана Александровна была женщина эффектная, но жизнь вела распутную, поэтому дочь относилась к ней со сдержанным пренебрежением, а Николай Иванович, нахлебавшись от неё срама и позора, после нашей свадьбы практически сразу с ней развёлся. Женившись второй раз, он угодил в очередную западню. Следующая его жена оказалась качественной стервой, которая запретила приезжать Лолите с Яном в их родную квартиру. Возможно, именно по этой причине Николай Иванович и скончался на пятьдесят первом году жизни в своём гараже 29 июня 1986 года в день рождения своего внука Яна. Мы с Лолитой считали, что, потеряв её отца, а через год похоронив мою мать, наша семья понесла самые невосполнимые утраты, и эти трагические потери сблизили нас ещё больше.