Райан скривил лицо в гримасе отвращения и пробубнил:

– Это преступление против человечества, что такая красотка, как ты, невменяема.

Бросив на меня ещё один недоверчивый взгляд, он всё-таки оставил меня в одиночестве. Мои глаза вопреки здравому смыслу и моему нежеланию проводили его удаляющуюся фигуру. Райан был в обычных серых спортивных штанах и обтягивающей голубой футболке, отчего я могла разглядеть рельеф его натренированной спины. Он не принадлежал к касте парней, у которых раздутые мышцы не давали почесать спину. Однако и дохленьким назвать его нельзя. Скорее жилистым, с телом модели и очень красивыми руками и длинными пальцами, словно созданными для игры на каком-нибудь музыкальном инструменте.

Я редко оценивала молодых людей в подобном ключе. Обычно для меня все, кто относился к противоположному полу, не существовали. Просто серая масса, у которых на уме только разговоры о пестиках и тычинках. Ничего против не имею, но эта история не для меня. Порой я даже не знала, а что именно составляет мою историю. Я училась в чуть ли не самом престижном и старейшем университете мира – Гарварде. У меня оставался последний год и…

И дальше полная неизвестность. Вроде мне двадцать один и к этому возрасту у обычных людей имелось хоть какое-то представление о собственном развитии и перспективах. У меня всё не так. Я плыла по течению, заранее приготовленному для меня. Бороться бессмысленно. Отрицать очевидное как минимум недальновидно. Убежать невозможно, но эту идею я так или иначе держала в уме.

Тем не менее – я пленница.

Закончив с медитацией, прогулялась по гектару земли, на которой находился дом четы Кинг. Вдыхая прохладный воздух, попыталась расслабиться. Почти со всех деревьев опала листва, рассыпавшись вокруг них беспорядочным разноцветным ковром. В воздухе витал запах прелых листьев, имбирного печенья, горячего чая и надвигающейся зимы. Вроде ещё чувствуются отголоски золотой осени, но уже появилась характерная щекочущая нос прозрачность в воздухе, типичная для зимних месяцев.

Сегодня День благодарения, когда принято – какая неожиданность – благодарить Всевышнего за всё, жертвовать деньги во благо, ходить в церковь, а затем собираться семьёй за праздничным столом и вкушать тушки несчастных индеек, погибших смертью храбрых, дабы насытить и без того не голодающих троглодитов.

Облачко пара вырвалось изо рта, пока я зачарованно смотрела на голубое небо, пытаясь вспомнить хоть что-то хорошее из моей жизни. Сосредотачиваться на подобных мелочах помогало быстро сменить фокус внимания и переключить себя с внешнего на внутреннее, когда уже совсем невмоготу.

Моя жизнь похожа на череду переломных моментов. Всё началось со смерти моего родного отца. Мне было около десяти лет, когда его убили. Он был успешным топ-менеджером и кому-то перешёл дорогу, а потом и его закатали в асфальт. Затем полтора года неопределенности и траура, в котором мама находила успокоение в алкоголе, а я кочевала с её рук на бабушкины. Потом в нашей жизни возник Чарльз Беррингтон и на блаженный год всё наладилось. Чтобы потом полететь в преисподнюю.

А несколько лет назад, если быть точнее – семь, мама исчезла, оставив мне прощальную записку, в которой она поведала, что хочет другой жизни и просит не искать её. А я…

Я продолжала своё жалкое существование под опекой Чарльза, даже несмотря на тот факт, что стала совершеннолетней. Поэтому, говоря, что я пленница, ни разу не утрировала и не нагнетала. С определённого момента я уверенно на всех порах мчалась в ад.

Возможно, у вас в жизни случались такие ситуации, когда руки буквально связаны, и вы бы и хотели что-то изменить, но понимали, что любой шаг в сторону гарантировал вам катастрофу похлеще нынешнего положения. Вот у меня такая ситуация перманентна. Уже на протяжении многих лет я бы и хотела разрубить этот узел, но сил не хватало для этого шага. Поэтому я научилась выживать в представленных условиях с одной-единственной надеждой, что когда-нибудь улучу момент и не испугаюсь сделать решающий шаг на пути к свободе. Ну а сейчас я то сглаживала углы, то пряталась, а иногда замирала.