Настя фыркает и резко разворачивается в сторону дверей.

– Намеки, – передразнивает она меня, бурча себе под нос. – Да я прямым текстом уже говорю, – недовольно возмущается, скрываясь за дверью.

Я устало откидываюсь на спинку стула. Головная боль, кажется, становится еще сильнее.

Но в данной ситуации я виноват сам. Не надо было давать Насте лишнего повода так себя вести. Кто же знал, что этим закончится простая просьба подыграть мне несколько месяцев назад.

– Ваше обезболивающее. – Настя кладет две таблетки на стол и рядом ставит стакан с водой. – Еще какие-то особые пожелания на сегодня будут? – спрашивает с недовольным выражением лица.

– Нет. Спасибо, – дежурно благодарю.

Настя уходит, а у меня перед глазами неожиданно всплывает образ Ксюши в тот момент, когда она застала меня с секретаршей на рабочем месте. Ее полные смятения и непонимания глаза. Обида, растерянность и боль. И если тогда весь ураган ее эмоций прошел мимо меня по касательной, лишь неприятно царапнув что-то в груди, то сейчас воспоминание об этом сносит волной оглушительного чувства вины.

И пусть по большому счету Ксюша сама виновата, но мне становится архиважным реабилитироваться перед ней за тот случай. Она должна знать правду, пусть и не самую приятную.

День сегодня тянется невыносимо долго. Ловлю себя на мысли, что нет-нет, да поглядываю на часы и жду окончания рабочего времени, мысленно подгоняя его.

Я полон решимости поговорить сегодня с Ксюшей и прояснить причины нашего разрыва. Нетерпение зудит в груди, подогревая кровь и взвинчивая нервы.

Прекрасно понимаю, что это по большому счету ничего не изменит, но хочу, чтобы она знала, что я не предавал ее. Чтобы не думала обо мне хуже, чем есть на самом деле.

Мысли о ней занимают большую часть моего времени, даже головная боль отступает под их напором.

Утром не стал противиться своему желанию и написал Ксюше:

«Доброе утро! Жива? В одеяле не застряла?» Похоже на шутку, но нет. Я реально задавался этим вопросом с самого момента пробуждения.

Ксюша отвечает почти сразу, прислав два коротких сообщения:

«Привет)»

«Ха-ха. Нет».

Второй раз я пишу ей уже ближе к обеду, чтобы уточнить про поездку к маме. На что получаю ответ:

«Пока не могу точно сказать дату».

Да что у нее там за работа такая, что она не может точно знать, когда будет свободна? Они вообще в курсе про выходные дни? Или дело вовсе не в работе, а она просто прикрывается ей?

В обеденный перерыв, как и обещал, заезжаю к маме.

Она чуть ли не с порога требует полный отчет обо всем, что мне известно о ее будущем внуке. Глядя на ее напор, я тут же понимаю все опасения Ксении.

Вытаскиваю из внутреннего кармана пальто небольшой черно-белый снимок, который за эти сутки рассматривал раз сто, не меньше.

– Вот, знакомься мам, твой будущий внук, – протягиваю ей монохромный квадратик.

– Внук? – вдруг севшим голосом переспрашивает мама. – Мальчик то есть?

– Мальчик, – гордо киваю я.

А мама вдруг глухо охает, прикрывает рот свободной ладонью и начинает оседать на банкетку позади, снимок в ее руке дрожит.

– Мам, эй-эй-эй, ты чего? – присаживаюсь рядом вслед за ней. – Все нормально?

– Угу. Я просто… Я так счастлива, Дань. Думала, уж не доживу до этого момента.

– Ну что ты такое говоришь? Тебе еще жить да жить. Успеешь с внуками наиграться!

– Внуки… – мечтательно произносит она. – Было бы здорово, Дань. Было бы кому мой идеальный газон на даче топтать! Представляешь, а? Толпа ребятишек, и все наши.

– Не особо, – с сомнением отвечаю я.

– А что? Ксюшка-то молоденькая ведь совсем. Это ты все учишься, учишься, колледж твой, потом институт, фирма… Нет, оно, конечно, правильно! Ты семью теперь обеспечивать должен! – От наплыва чувств мама прыгает с мысли на мысль.