– Нет, благодарю, – сказал Джеффри поспешно. – Асако, милая, пора домой, нам время обедать.

Сидеть молчаливо,

Спокойно смотря,

Не значит сравняться

С пьющими саке,

Буйно кричащими.

Сейчас же после обеда Асако ушла спать. Она была утомлена массой виденного и новых впечатлений. Джеффри сказал, что он немного погуляет и покурит, возвращаясь. Он направился по улице, которая ведет к пору Нагасаки.

Припев старой песни пробудил в его памяти мелодичное название места.

Он спустился с холма, на котором стоял отель, и перешел по мосту узкую речку. Город был полон прелести. Теплый свет в маленьких деревянных домиках, кремовый оттенок бумажных стен их, освещенных изнутри, с черными силуэтами обитателей, просвечивающими сквозь них, покачивающиеся на лодках в гавани фонари, огни на больших судах, расположенные правильно, как линии в чертежах Евклида, фонари на экипажах и рикшах, фонари, похожие на фрукты: красные, золотые, сверкающие и круглые, висящие над входом в каждый дом, с китайской надписью на них, сообщающей имя жильца.

«Чонкина, Чонкина!»

Как бы в ответ на свое пение Джеффри внезапно встретил Вигрэма. Вигрэм был пассажиром на пароходе вместе с ними. Он старый итонец, и, правду сказать, это было единственным сходством между двумя мужчинами. Вигрэм был низкого роста, толст, вял, имел глупые глаза и помятое лицо. Он растягивал слова, имел литературные претензии и путешествовал для развлечения.

– Эй, Баррингтон, – сказал он, – вы совсем один?

– Да, – отвечал Джеффри, – моя жена сильно утомилась, ушла спать.

– Так вы, пользуясь благоприятным случаем, изучаете ночную жизнь, а, повеса?

– Немножко в этом роде, – сказал Джеффри, который считал, что быть благонравным мальчиком – дурной тон, и не хотел прослыть таким даже перед Вигрэмом, хотя его мнение и не ставил ни во что.

– Не следует ходить по улицам; а впрочем, все равно. Здесь в клубе мне сказали, что Нагасаки – одно из самых жарких мест на земном шаре.

– Довольно сонное место, – отвечал Джеффри.

– О, здесь! Здесь английские товарные склады и консульства. Здесь всегда мертво. А вот пойдемте со мной смотреть танец Чонкина.

Джеффри был поражен таким эхом собственных его мыслей, но сказал:

– Я должен вернуться: жена будет беспокоиться.

– Нет еще, не сейчас. Все это окончится в полчаса, и это стоит посмотреть. Я как раз иду в клуб за приятелем, который обещал повести меня.

Джеффри позволил убедить себя. В конце концов, дома его не ожидают сию минуту. Уже много лет он не посещал мест с дурной репутацией. Это дурной тон, и они не влекли его. Но странность и новизна привлекательны, и ему хотелось на минутку заглянуть за кулисы этой новой и неизвестной страны.

Чонкина, Чонкина!

Почему бы ему не пойти?

Он был представлен Вигрэмом его приятелю мистеру Паттерсону, шотландскому коммерсанту в Нагасаки, имевшему обычай в субботние вечера выходить из клуба в состоянии некоторого опьянения.

Они позвали трех рикш, которые, казалось, знали без всяких приказаний, куда их везти.

– Это далеко отсюда? – спросил Джеффри.

– Не очень, – сказал шотландец, – очень удобно расположено.

Они ехали по узким, запутанным улицам с той же фантастической игрой света и теней, освещенными бумажными стенами и яркими шарами ламп на воротах.

Издали донесся звук барабанного боя. Джеффри слышал раньше звуки барабана, похожие на эти, в сомалийском селении близ Адена, дикие, примитивные звуки с подобием маршевого ритма, побуждавшие двигаться сотни черных тел на каком-то диком празднестве.